Габриель открывает глаза, внимательно оглядывается, затем снова закрывает глаза и выдыхает. Истерика отступила, чувства не то что бы взяты под контроль, но не захлестывают с головой. Это дает возможность свободно дышать и так же спокойно анализировать.
Последнее что он помнит – это Дэвида, который спокойно, даже слишком спокойно, его душит, точнее исходя из ситуации теперешней, придушивает. После чего заботливо переносит куда-то в другое место, раздевает, укладывает в кроватку... Габриель задумчиво хмурится и тянется к шее, ставшей уже привычной тяжести нет, ошейника нет.
Врят ли Хоутри вдруг проникся благородными чувствами, доверием и еще чем-то из той же серии, скорее придумал куда более изощренную замену ошейника. Хотя в груди почему-то разливается тепло, не то чтобы Габриель верил во всякий хаффлпаффский вздор...
Раздраженно фыркнув Макинтош садится на кровати, потягивается, довольно прижмуриваясь на ощущения от тела и задумчиво пытается проанализировать свои ощущения. К сожалению приходится признать, что он действительно слаб, и что на самом деле даже рад, что Дэвид появился так быстро и не дал сбежать. Эта слабость, возможность быть слабым, была слишком сладка, слишком желанна, не смотря на долг. Впрочем, должное долгу он отдал, вполне возможно, попытается еще не раз, слишком сильна привычка ставить свои желания на последнее место, Семья, Род, Долг намного важнее. Но на сейчас он избавлен от этого выбора, так что... стоит одеться и попытаться узнать, что там происходит за дверью.
Надев штаны, накинул рубашку, посмотрел на ботинки и решительно шагнул к двери, которая, на удивление, оказалась не заперта. Макинтош глубоко вдыхает, зачем-то оглядывается назад, еще раз окидывая взглядом просторное светлое помещение, выдыхает и выходит в коридор. И замирает. Он как-то совсем не ожидал сразу же натолкнуться на Дэвида. Мужчина стоит у входной двери и выглядит... расслабленно, что ли?
Габриель смотрит внимательно, слегка насторожено и выжидающе, честно говоря он не совсем понимает Хоутри. Точнее совсем не понимает, как только появляется более-менее ясная характеристика, тот с удовольствием и легкостью ее ломает, это ставит в тупик, это раздражает, и это вызывает болезненное любопытство. Вот сейчас. Сейчас, по идее, Дэвид должен рвать и метать, должен беситься, вполне возможно, калеча Габриеля, или убивая его. Это вписывается в то, что молодой аналитик успел увидеть и понять. Вместо этого Хоутри спокоен, расслаблен и выглядит чем-то до неприличия довольным.
Впрочем, Макинтош не понимает и себя, по идее он должен беситься, нарываться, разговаривать и пробовать вырваться из клетки. Вместо этого он чувствует... свободу. Спокойствие.
Габриель подходит к Дэвиду, не слишком быстро, готовый в любой момент остановиться или отступить, просто потому что Хоутри так захочется. И Габриель не чувствует из-за этого протеста или страха.
Осторожно поднять руку, прикоснуться кончиками пальцев к гладко выбритой щеке, чуть расслабляется, когда ему позволяют это сделать. Заглядывает в глаза и снова пропадает, горло перехватывает и Габриель не может объяснить, даже самому себе, почему он чувствует себя нашкодившим мальчишкой, испортившим что-то очень хорошее и правильное. Немного нервно кусает губу, явно пытаясь найти слова, которые смогут точно объяснить, слов почему-то очень мало и все они совершенно не те, что нужно:
-Я не хотел... -Тихо, как будто весь мир собрался подслушивать жалкие признания и оправдания Макинтоша. Габриель с силой прикусывает губу, он ненавидит показывать на сколько он слаб, когда не справляется с самим собой. Хотя, Дэвид его видел и в куда более откровенном и сильном не владении и слабости. – Я должен был. Не имею права, не заслужил, быть... таким. – Габриель опускает руку, отводит взгляд, снова прикусывает губу, вкус крови слегка отрезвляет. Ровно до того момента, как он снова поднимает взгляд и ловит взгляд Дэвида. – Почему ты снял ошейник? – Вопрос отдает горечью, легким налетом обиды и Габриель с раздражением ловит себя на ощущении подступающих слез. Это заставляет сморгнуть и снова отвести взгляд, он не понимает с чего такая реакция, откровенно... ну он же не хаффлпаффец в самом деле! И ему далеко не пять и даже не семь лет.
Габриель снова поднимает взгляд, смотреть в глаза Дэвиду, ощущая, как по крупицам растворяется весь тот контроль и выверенная до миллиметра маска, сложно, потому что Макинтош чувствует, что сейчас по его глазам можно прочесть его стыд, сожаление, вину и желание быть понятым. Точно так же, как ему сложно заставить себя коснуться Дэвида, но не касаться, не ощущать под пальцами гладкость чужой кожи, не смотреть в глаза, сейчас намного сложнее. Мордред и Моргана, что с ним происходит?

Габриель внимательно смотрит, задумчиво и слегка отстранено, сейчас он почти успокоился. Давящее ощущение вины ушло, осталось сожаление, как будто с тем что Дэвид не стоит так близко ушло дурманящее чувство принадлежности чему-то более глубокому, чем Семья и Род. Как будто Габриель действительно виноват и Дэвид его почти простил. Поворачивается, делает пару шагов следом за Хоутри, и тут же останавливается, смотря мужчине в глаза.
Макинтош ведет плечом, он не любит вопросы в ответах на которые не уверен, это снова возвращает к беспомощности:
-Самый очевидный ответ: больше он тебе не нужен на мне. – Слегка приподнимает брови Габриель. – Отсюда труднее сбежать? И ты уверен, что я не смогу или не захочу сбегать или нарушать... правила. И ты уверен, что меня не будут искать. – Габриель слегка склоняет голову к плечу внимательно смотрит на Дэвида. – Почему ты так уверен в этом? В том что не будут искать. Это связано с тем, что... – Габриель слегка запинается, ему сложно произнести «я проснулся один», это как окончательно расписаться в том, что его действительно это волнует. Не то что Дэвид вообще ушел, а то что после того сумасшествия Габриель проснулся один. – тебя не было утром в коттедже? И, если мне позволено будет узнать, где это «здесь» мы находимся сейчас? Неужели в твоей лондонской квартире?
Габриель замолкает, слегка хмурится, жует нижнюю губу, теребит ранку. Вообще-то у него много вопросов, но все их Дэвиду не задашь, особенно сейчас. И выводов, не смотря на то, что Хоутри ставит в тупик, тоже достаточно. Но Габриель не понимает, стиратель слишком разный, слишком странный.
Макинтош вздыхает, где-то внутри него зреет упрямая, беспочвенная обида, на то, что Дэвид снял ошейник. Как будто ему дали больше свободы, чем Габриелю сейчас хочется и нужно, как будто поманили чем-то хорошим и замечательным и спрятали в кулак. Иррационально. Ошейник блокировал магию, без него у Габриеля сбежать шансов намного больше. Без палочки колдовать, то что касалось заклинаний, Макинтош почти не умел, но все же оставались руны и кровная магия. Да более долгая и громоздкая, чем заклинания, но лучше чем вообще ничего. И вместе с тем ошейник...
Габриель тяжело вздохнул, как будто снова был ребенком в этом странном и сумасшедшем мире взрослых. Которым приходится объяснять очевидные вещи. Хотя, в принципе, в половине случаев это было его работой, объяснять очевидные, на его взгляд, вещи.
-Тебе здесь уютно, и ты больше не напряжен, и случайностей, с которыми ты не смог бы справиться здесь так же не случится, не так ли? – Габриель еще раз вздохнул и решительно направился на кухню, проходя мимо Дэйва довольно потерся о его плече щекой, мягко улыбнулся мужчине на миг останавливая взгляд на его губах, после чего заспешил к чайнику с чаем и тостам. По правде сказать организм сообразив, что смерть и тяжкие телесные повреждения пока что отменяются, потребовал пищи. В животе еще не урчало, но кажется до этого неловкого момента оставалось не долго. – Тебе намазать тост? – Как-то совершенно обыденно поинтересовался Габриель задумчиво изучая прекраснейший из натюрмортов и наливая себе чай.
-Я бы не отказался от нового. – Намазывая тост маслом и пододвигая поближе блюдце с джемом, все-таки признался Габриель. – Он мне нравился всем... кроме разве что блокировки магии. – Аналитик поднял взгляд на Дэвида и усмехнулся. Действительно сложно ожидать, что этот бонус приведет в восторг.

Габриель приподнял брови, затем хмыкнул:
-Ну, почему же, бежать сложнее, во первых дольше, во вторых большая вероятность напороться на слишком бдительного и въедливого соседа, или консьерж проявит героизм, что может увеличить время, меньшая площадь квартиры плюс эльф, еще меньше времени, к тому же не первый этаж, через окно в достаточной мере опасно. – Макинтош пожал плечами. – Так что усилий и времени придется приложить больше. Это не осведомленность, элементарная логика. К тому же, не вижу смысла в добывании денег таким способом. – Легкая улыбка и слегка насмешливый взгляд, затем Габриель отпил чая и принялся намазывать еще один тост, ему требовалось немного времени чтобы переварить признание. И отдать должное маленькой демонстрации Дэвида, Габриель на несколько секунд завороженно смотрит на то с каким удовольствием Хоутри поедает круасан. Затем моргает и возвращается к собственным мыслям.
Забыл? Победило эго? С одной стороны это настораживало, с другой стороны льстило, с третьей почему-то хотелось возмутится, что с таким подходом удивительно, что Дэвид не попался. Почему возник последний порыв Габриель предпочел сейчас не думать, это, пока что, было слишком для его только успокоившихся нервов.
А вот победившее эго, оно было интересно и просто таки требовало пристального внимания, Макинтош тяжело вздохнул:
-Тост очень вкусный, спасибо твоему эго. Так высоко меня еще ни разу не оценивали. – Проявил вежливость Габриель и вопросительно посмотрел на Дэвида. – Так что с тем, что тебя не было утром в коттедже? Или этот вопрос останется без ответа?
Взгляд скользит по столу, Габриель доедает тост и тянется за круасаном, на какое-то время кухня погружается в тишину.
-Но все же, почему именно я? – Габриель допивает чай и тихо ставит чашку на стол, задумчиво смотрит Дэвиду в глаза, секундное колебание и Макинтош встает, подходит близко, замирает в считанных миллиметрах от стирателя памяти. – Я рад, что твое эго выиграло и я цел и жив, но не понимаю... – Макинтош чуть отводив взгляд, ведет плечом. – Ты все время ставишь меня в тупик. Ты говоришь, что забыл, но твоя забывчивость не нарушает логики, ты решаешь в пользу себя, но...
Макинтош замолкает, не зная как точно закончить мысль. Потому что не смотря на то, что эмоции сейчас под контролем, облечь их в слова невероятно трудно.
Потому что сейчас Габриель растерян, если подумать он должен ненавидеть, испытывать страх и пытаться бежать, а он ничего этого не чувствует и не хочет. Ему здесь хорошо.
-Еще чаю? – Кивает на почти пустую кружку в руках у Дэвида Габриель.

Габриель с интересом следит за действиями Дэвида, не протестуя и не проявляя никакой инициативы. Только чуть сбившееся дыхание выдает волнение. Прикрывает глаза в ответ на прикосновение языка и губ на шее, чуть откидывая голову в бок, давая лучший доступ к шее, чуть поджимает живот, в ответ на прикосновение рук.
Габриель слегка краснеет на столь шокирующий, но вызывающий только легкую дрожь, то ли желания, то ли предвкушения, эпитет, после чего вздрагивает, когда его слегка отталкивают.
-Если бы ты такое сказал, я бы всерьез забеспокоился. – Хмыкает Макинтош и недовольно шипит, рука отзывается болью и протестом, да и холодильник холодный, быть к нему прижатым, да еще в такой позе не слишком приятно и удобно, мягко говоря.
Габриель недовольно поджимает губы, слушая Дэвида и оказывается развернут и припечатан спиной к холодильнику, смотрит в глаза мужчине. Чуть отстраняясь от холодной поверхности, не сопротивляется, когда рубашка начинает соскальзывать окончательно и пожимает плечами:
-О нет, я совершенно на это не рассчитываю, но не попытаться было бы глупо. – Безмятежно, на сколько это позволяет сложившаяся ситуация отвечает Габриель, затем поджимает губы, ему не слишком нравится то, что говорит Дэвид. Тот что искренне верит, что Габриель такая сломанная и покорная вещь, которая сама не понимает что с ней творится, и к чему все идет? Макинтош выглядит такой неженкой, которая умеет держать красивую мину и ничего из себя не представляет? Нет, с одной стороны это приятно, Габриель всегда старался выглядеть и вести себя как можно более безобидно, тщательно взращивая репутацию, что он работает мозгами, но вот тело развито не так чтобы очень.
То есть получалось, что Хоутри так ничего и не сообразил. С другой стороны это было обидно, потому что Катарина Макинтош относилась к тем, кто знал, что тело надо так же развивать и упражнять, как и магию, и чем лучше физическая подготовка, тем легче управляться с магией. Так она воспитывала отца Габриеля, а потом отец и бабушка, самого аналитика. Конечно, он был слабее Дэвида, но это не означало, что...
Впрочем, за этими нападками и слегка угрожающим тоном чудились знакомые нотки, да, через призму того, что будет лучше для самого Дэвида, Хоутри проявлял своеобразную заботу. Габриель облизал губы.
-Как приятно это слышать. Я предпочитаю тело без отметин и с возможностью быстро вернуть форму, после некоторого приятного времяпрепровождения. – Макинтош приподнял брови. – Так что моя логика вполне себе работает и не спешит никуда отходить.
А вот следующее известие заставляет прикусить губу, отпуск это плохо. То есть... хотя может и хорошо, к бабушке так просто не наведаться, родовое поместье защищено прекрасно, в том смысле, что в защите родового гнезда Макинтоши всегда предпочитали политику параноиков. Так что Катарина может вполне заинтересоваться, почему это внук усвистал в отпуск и совершенно никак не обозначил это перед родными и близкими. Хотя, она может это воспринять, как то что на Габриеля наконец-то возымело действие методичное капанье на мозгов о поездке во Францию, чтобы поближе познакомиться с семьями возможных претенденток на вхождение в клан Макинтош.
К сожалению, зная бабушку, второй вариант наиболее возможен. Так что придется еще немного подумать и по переосмысливать кое-какие моменты, и большое спасибо Хоутри, возможность отмокнуть в ванне, пусть даже и под присмотром бдительного домовика, это просто великолепная идея.
Правда вот идея расстаться со штанами не вызывала таких уж восторгов, просто потому что других вариантов одежды у Габриеля просто не было. К сожалению сейчас выпендриваться и качать права было не время. Поэтому гордо вздернув подбородок Макинтош направился туда, куда его и послали, то есть в ванную.
По всей видимости Дэвид решил, что глупостями заниматься, в смысле топится или как-то себе вредить, Габриель не собирается, так что в ванной аналитик оказался в гордом одиночестве. Нельзя сказать, что тот был так уж против такого развития событий. Включив воду и заткнув пробкой слив, внимательно изучил флакончики на полочке, налил содержимое нужных в воду и сняв штаны, оглянулся на зеркало, внимательно изучив себя со спины, на сколько это было возможно, фыркнул вспомнив замечание Дэвида об излишней худобе филейной части Габриеля и с удовольствием погрузился в воду. Не слишком горячая, но и не прохладная, терпкий запах трав, Габриель откинул голову на бортик ванны, прикрыл глаза и расслабился.
С удовольствием ощущая, как отступает тревога и паника в мыслях, как возвращается спокойствие. Легкая медитация и возможность разложить по полочкам новые данные, без лишней суеты и эмоций, заодно покайфовать в желанном одиночестве.
Это было просто замечательно и именно то, что нужно. Отвалявшись какое-то время, лениво вымылся, вылез из ванны и принялся вытираться, спешить и не хотелось, с одной стороны, с другой стороны было любопытно. Дэвид говорил, что должен «не на долго» отлучится, а Габриель уже успел вдоволь полежать в ванной, вымыться и почти вытереться, а это не долгий процесс. Габриель задумчиво посмотрел на дверь ванной, с другой стороны, выходить отсюда голым или даже в одном полотенце... это было, слишком. Просто слишком.