Древние родовые семья хранят древние тайны. Порой прекрасные, порой страшные. И чем древнее род, тем страшнее могут быть тайны. Главное научиться вовремя отличать одно от другого…

Почему Карл не любит сказки, но любит философов древности? Потому что те не лгали. Хотя бы самим себе, а это уже весомый аргумент для уважения, не правда ли?

- Сынок, тебя зовет отец, - красивая женщина вплывает в комнату, где играют дети и ласково улыбается близнецам.
- Хорошо, - мальчик радостно вскакивает, и протягивает ручку сестренке, - Давай наперегонки?
Альбертина с трудом успевает перехватить в дверях смеющуюся дочку и, обняв, прижать к себе.
- Отец ждет тебя одного, - что-то в голосе матери не нравится детям, они переглядываются, но не решаются ослушаться.
- Мама, мама, а почему мне нельзя с Карлом? - произносит детский голосок, когда фигура малыша скрывается за поворотом.
- Твой брат, - после довольно продолжительной паузы произносит фрау Кёниг, отводя взгляд, - отныне нам не принадлежит.

У каждой тайны есть носитель. И не всякий человек выдержит груз знаний и ответственности. Носителей семейных тайн в роду Кёнигов воспитывают и готовят с детства.

- Карл, сегодня тебе исполнилось десять лет, - отец улыбается, глядя на старательно пытающегося усидеть на месте и сохранить лицо сына. Он быстро усваивает уроки.
Внезапно комната наполняется радостным лаем и в приоткрытую дверь влетает нечто. Это нечто имело совершенно умопомрачительный пепельный окрас, обвислые ушки, пушистый хвостик и радостно свешенный язык. Огромных трудов юному Кёнигу стоило остаться на месте положенные его статусу минуты, но это было начало крепкой дружбы.

- Может, стоит им сказать, что ты больше не хочешь? – Анналиса неуверенно касается плеча брата. Вот уже 5 лет как отец ежедневно лишает ее общества любимого близнеца по вечерам. 5  лет как она не высыпается, потому что каждую ночь тайком от всех пробирается в комнату брата. Он никогда не говорит ей, что они делают, но каждую ночь, она знает, Карл ждет ее. Ждет потому, что боится остаться один, боится показать свою слабость даже самому себе. Лиса никогда ему не скажет, но иногда он плачет и стонет во сне. Ей всего двенадцать лет, но она уже ненавидит то, что родилась женщиной, то, что обязано петь, танцевать, вышивать, когда единственное, что ей хочется это поддержать брата, разделить с ним его ношу.
- О чем ты?
- Прекрати! – голос срывается на крик, но девушка быстро берет себя в руки, - Ты прекрасно понял, о чем я.
- Зато ты не понимаешь, - веселый голос внезапно становится глухим и тихим, в нем сквозит боль и обреченность, - Не начинай заново. Я не могу. Не имею права сказать нет.
- Но, Карл…
- Довольно об этом, - знакомое любимое лицо вновь меняется, оно светится счастьем, - Скорп приедет с минуты на минуту.
Скорпиус… Ну да, как же… Любимый Скорпиус. Единственный настоящий друг Карла. Единственный кто сумел вернуть ей ее Валтера, вернуть ему жизнерадостность. Анналиса безумно ревновала, но была безмерно благодарна Малфою за это.

- Убей!
- Н-но, папа…
Когда-то давно мальчик Карл поклялся себе, что никогда не будет плакать. Но сейчас он боялся поднять взгляд на отца, потому что в них явственно стояли слезы. Слезы – это слабость, а слабости в роду Кёнигов искоренялись жестокими методами.
- Я не буду этого делать, - голос таки предательски дрогнул к концу фразы.
Хлесткий удар опрокинул юношу на землю. Вокруг было много людей, верных воинов, давших присягу. Никто из них не шелохнулся и не произнес ни звука, пока Фридрих резко ставил сына на ноги и вкладывал в дрожащую руку кинжал.
- Все просто. Либо ты, либо тебя.
В звенящей тишине громовым раскатом прозвучал тихий всхлип. Чуя неладное, пес четырехлетка нерешительно жался к ногам юного хозяина, нервно поводя ушами.
- Я…я не могу…не могу… не могу… - шепот тихо расползался по комнате, стремясь поскорее спрятаться, чтобы не нарушать тишину.
Карл присел на корточки и обнял верного друга. По его щекам текли слезы, немые, беззвучные слезы.
- Прости…
Резкий выпад и немой вопрос в угасающих глазах. Отточенным движением нож прошел меж ребер прямо в сердце. Она умерла почти сразу на руках убийцы. По-прежнему с обожанием глядя тому в глаза и слизывая слезы, капавшие с подбородка.

Балы, светские рауты, загородные пикники, ночные гулянки. Женщины, мужчины, девушки, юноши. Жизнь цветным калейдоскопом кружилась перед глазами близнецов. Где бы ни бывал Король, он довольно быстро становился центром внимания молодежи и успешно этим пользовался. Ничего не было забыто, но было переступлено, отложено в укромный уголок с пометкой «До востребования», чтобы не мешало жить. Его учили и этому.

- Уважаемые студенты, я счастлив представить вам вашего нового преподавателя по трансфигурации – профессора Эдгара Волкова.
Симпатичный черноволосый мужчина небрежно кивнул и скучающе обвел глазами зал. Успевший перепробовать в свои 17 лет практически все удовольствия, какие могли предложить ему молодость, положение, деньги и красота, Карл уже основательно пресытился этими удовольствиями, но что-то в облике нового профессора всколыхнуло в душе волшебника интерес и азарт.

- Упс, - невинная ухмылка и жалобный звон склянки, не пережившей соприкосновения с полом. Получить отработку было до скучного просто, случайно смахнуть со стола уже седьмую скляночку еще проще.
- Изволите в игры играть, мистер Кёниг? – спокойный голос переливался стальными нотками прямо за спиной.
Медленно развернуться, практически соприкоснувшись носами, благо они почти одного роста, выдержать тяжелый взгляд и в тон ответить:
- Что вы, профессор, я предпочитаю играть совсем в другие игры.
Вспыхнувшие на миг глаза ясно дают понять, что их хозяин понял смысл сказанного.
- Я закончил отработку.
Так же неторопливо развернуться, подхватить со стола мантию и выйти в коридор, где уже можно позволить себе улыбнуться уголками губ и отправиться праздновать победу в объятиях очередного фаворита.

- Не спится? – немного ехидный голос раздается в тишине факультетской гостиной. Мальчик на одну ночь был неплох, но до ужаса однообразен, как все в этой школе, поэтому отдыхать после отбоя и развлечения в пустой гостиной давно вошло у Карла в привычку.
- Вам, профессор, я смотрю тоже, - не поворачиваясь, отвечает студент, продолжая вглядываться в игру пламени.
- Я думал, что в школе нельзя курить, - тонкие руки скользят по спинке кресла, обнаженным плечам, ласкают шею и, забрав сигарету, исчезают.
- Я думал, что учителя не должны вламываться в гостиные по ночам и домогаться студентов, - голос тщательно копирует интонацию, а рука неохотно поднимается и забирает дымящийся предмет.
- Ты ошибался.

Из окна его комнаты виден весь школьный двор, кишащий студентами. Ему нравится иметь меня прямо на подоконнике, чтобы окно запотевало от дыхания, а прохладное стекло холодило разгоряченный лоб. Нравится, что нас могут заметить. Он как-то слишком быстро понял, что мне нравится и как, и мог доводить меня до экстаза в считанные минуты.
Ему нравится вести уроки, зная, что в подсобке сижу я и жду его. Привязанный, изнывающий от желания.
Ему нравится смотреть, как меня ласкают другие.
Ему нравится боль. И чем дальше, тем больше боли и тем страшнее становятся его прихоти.
Странно, остальные учителя как будто не замечают, что многие студенты хромают, морщатся при случайных соприкосновениях, отводят глаза. Школа изменилась, и блаженны те, кто продолжает жить как раньше. Я им завидую…

- Дорогая Лиса, мне страшно. Я зашел слишком далеко. Я больше не могу без него, но и не могу быть с ним. Он творит ужасные вещи…
- Ты давно не выходил на связь. Я кое-что разузнала, Карл. Ты должен прекратить общаться с этим человеком. В свои 25 он уже обладает сильным авторитетом в определенных кругах. Его отец - владелец корпорации Коленлоер, которая, как ты знаешь, является главным врагом нашей семьи. Личность его сына окутана тайнами… Умоляю, не стань одной из них…

- Скажи, как в тебе так гармонично сочетаются невинность и порочность? – Волков ласково проводит рукой по щеке своей игрушки, убирая слипшиеся от крови и пота волосы с лица. Связанные руки затекают, содранная кожа саднит. Во рту пересохло, но попросить воды он не имеет права. У этой игры другие правила, - А что скажет папочка, когда узнает?
Ехидный голос и упоминание отца бьют больнее любой плетки, режут сильнее стали.
- А помнишь, у тебя была собака? Мне всегда было интересно, куда же она делась?
Вокруг лежат тела изнеможенных выдохшихся студентов, а их учителя занимает лишь его любимая игрушка, огромным усилием сохраняющая бесстрастное выражение лица, хотя глаза и выдают.

- Учебный год кончается. Жду тебя через месяц у себя в поместье. Я думаю, тебе хватит времени попрощаться с родней и собрать вещи, да мой дорогой?
- Конечно, как скажешь. Ты же знаешь, твое слово – закон.
- Это будет самый долгий месяц в моей жизни.

Когда Карл вернулся домой после шестого курса обучения в Дурмстранге, Лиса вышла его встречать. При одном взгляде на близнеца, на вечно смеющиеся глаза навернулись слезы.
- Это не мой брат, от моего брата ничего не осталось…
Ей пришлось нелегко… Долгими ночами она отпаивала его зельями, заговаривала, восстанавливала по крупицам его личность. И ей это практически удалось.

- Я должен ехать…
- Нет, не должен… Ты уже не вернешься…
- Я знаю…
- Давай скажем отцу, ты же узнал, как ему свергнуть семью этого отродья с их пьедестала.
- Ты с ума сошла. Определенно. Вас там в Шармбатоне специально учат наивности?
- Если этого не сделаешь ты, сделаю я!
- Ты не посмеешь!

- Отец, я хотел с тобой поговорить, - немного поколебавшись, Карл таки входит в опочивальню родителя.
Едва заметный кивок головы, и немногочисленные приближенные тают в пространстве, оставляя их наедине. Карл здесь уже месяц, и за это время разговаривал с Фридрихом всего раз. В их семье это нормально…
- И о чем же сын? – Кёниг переводит тяжелый взгляд на отпрыска, под действием которого тот едва различимо съеживается, - О том, что ты наконец-то решил взрослеть или пришел жаловаться?
- Я не понимаю, отец… - Почему-то от этих слов все внутри холодеет, а сердце начинает пропускать удары.
- О, ну так я тебе объясню. Пока ты позорил имя и честь нашей фамилии, подкладываясь под главного врага нашей семьи, как последняя портовая шлюха, и отвлекал внимание Волкова-младшего, за что тебе, кстати, большое спасибо. Мы успели выяснить парочку интересных тайн из архива уважаемого герра Волкова-старшего. Вот только опять же благодаря тебе, тот самый герр мягко и аккуратно, воспользовавшись слабостью твоей матери,  у нас кое-что забрал.
Вот он, кульминационный момент разговора. И Карл уже даже знает, что будет дальше. Ни сколько знает, сколько догадывается. И посему не сильно удивляется, когда отец внезапно появляется за спиной, берет сына в захват, лишая того живительного воздуха, и ласково продолжает:
- Я думаю, ты понял, о чем я. И надеюсь, ты так же прекрасно понимаешь, что теперь грозит Нам, что твоя дражайшая сестрица и ее глупая мамаша в случае чего смогут выжить, лишь работая на нашего общего знакомого в каком-нибудь борделе. И остается лишь молить бога, чтобы бордель был элитным, - каждый вдох отдается хрипом стонущих легких, а отцовская рука скользит все ниже, - А теперь, мальчик мой, подумай, какую пользу ты можешь принести своей семье.
Рука опускается и болезненно сжимает самое дорогое и неприкосновенное.
- Я понял, отец, - слова даются с трудом, от боли и нехватки воздуха перед глазами начинают плавать кровавые пятна.
- Хорошая шлюшка.
Колени подгибаются, и парень падает на пол, обдирая ладони и жадно глотая воздух. Считается, что быть наследником древнего богатого рода – одно удовольствие. Возможно, где-то оно так и есть.

Следующий месяц прошел Карл прожил в поместье Волкова-младшего. Секс, насилие, жестокость, кровь, смерть в режиме нон-стоп. Лишь переписка с сестрой, да редкие письма от Скорпа помогали сохранить рассудок  и не утонуть в творившемся вокруг безумии…

- Я сделал, как ты хотел, - Юноша небрежно швыряет сверток на стол отца, но придерживает, мешая взять, когда тот тянет руку, - Но у меня есть условие.
- О, малыш решил сказать свое хочу, - ядовито цедит Кёниг, откидываясь на спинку кресла, - Не дорос еще, щенок, диктовать свои условия.
- Я отдам тебе Это, при условии, что ты оформишь мой перевод в Хогвартс.
- Решил сбежать поджав хвост? Я уже начинаю завидовать Волкову. Ему повезло с сыном куда больше моего.

- Вал, почему Хог? Ты мог бы поехать со мной в Шарм и доучиться там…
- Ну, нет, целый год находиться в обществе ведьм и вейл, я не согласен. Пожалей мое мужское самолюбие, Лис, - смеется Карл, собирая вещи.
Близнец все понимает, ей не нужно объяснять. Ни того, почему брат бежит, откровенно поджав хвост. Ни того, почему его волнуют последние письма Малфоя, увлеченно рассказывающие о некоем Армстронге. Единственная, кто все понимает, и потому не останавливает.