Попытки прийти в себя, прячась за многократными перепроверками уже почти готового зелья, затянулись почти на весь остаток урока. Всего пара минут до звонка, и стрелки часов ползут так медленно, неторопливо, не замечая вокруг суеты. Сонная змея, лениво пересекающая бескрайние пески пустыни, еле слышное тиканье, растянутое во времени в сотни, в тысячи раз. Гулкие удары сердца, тонущие в смятении и рвущемся на волю первобытном страхе. Еще одно тихое «тик», и в руке подрагивает ампула готового зелья. Всего глоток, но перед ним словно преграда, кажется, что застрянет в горле, стекло треснет в руке и содержимое стечет по ладони, запястью, руке и закапает на пол. Тоскливый взгляд на покидающих кабинет сокурсников, и решительный жест рукой,  опрокидывающий в горло зелье, вовсе не обжигающее, не пьянящее, как мнилось, скорее маслянистое, сладковатое, как запах одуванчиков жарким летом, и мир вокруг закружился, разлетаясь на мазки, полутона и краски.
Через мгновенье из опавшего на пол вороха одежды показалась черно-рыжая мохнатая голова лазиля. Существо удивленно уставилось на свои передние лапы, поочередно их поднимая и тщательно изучая, а затем, прижавшись к полу, совершило большой прыжок вперед. Вероятно, это предполагалось подобием изящного стремительного прыжка гепарда или пантеры, но лазиль зацепился задней лапой за бретельку нижнего белья и полетел кувырком, уткнувшись носом в профессорские туфли. Громко чихнув, черно-рыжий зверек поднялся на лапы и, стараясь привыкнуть к новому балансу, чуть покачиваясь, направился к преподавательскому столу. Этот прыжок готовился более сосредоточенно: кошачьи глаза долго выверяли расстояние, целились, примерялись, мышцы напряглись, тело готовилось к резкому броску вперед и вверх. Попытка оказалась удачной –лазиль, мягко толкнувшись задними лапами, достиг поверхности стола, но лежащие пергаменты с домашними работами сыграли злую шутку, не дав возможности самоутвердиться на почти покоренной вершине. Проскользив на развернувшемся свитке по поверхности стола, Анжела едва успела выпустить когти, оставляя на дереве десяток глубоких борозд тормозного пути. Движение прекратилось у самого края столешницы, и Энжи, легкомысленно переступив злополучное домашнее задание кого-то из сокурсников, деловито устроилась посреди стола, внимательно глядя на учителя. Все же общение с уровня стола было как-то комфортнее, чем с пола, кроме того, когда еще придется побывать на преподавательском столе и остаться безнаказанной за это?
Ощущения кардинально отличались от тех, что преобладали при простом превращении в кошку. В анимагической форме сознание полностью сохранялось, в облике же лазиля Энжи чувствовала необъяснимую тягу ко всякого рода нелогичным действиям. Мысли были сбивчивыми, и попытки анализировать происходящее то и дело перемежались  желанием поточить когти, попробовать на зуб вот тот уголок массивной книги или вовсе запрыгнуть к Винтри на колени и помурлыкать, требуя ласки и внимания, впрочем, в последнем желании Анжела видела логику…
Тронув лапкой свой пушистый черный хвост, лазиль мотнул головой,  еще раз чихнул и большими невинными глазами снова посмотрел на зельевара.