Она ожидала увидеть отца, поэтому сначала взгляд скользит за спину Оливера, выискивая мрачное лицо Эдвина Мура. Затем вновь взгляд на мальчишку, внимательный, изучающий его бледность, измученность, худобу, красные глаза и темные тени под глазами. Шерилин переступает порог, и каждый шаг отдается стуком ее каблуков о деревянный пол. Она бегло оглядывает холл, слишком непохожий теперь на тот, каким она помнила его из своего детства. Здесь многого не хватает, иначе расставлена мебель, испарился уют, поселился совершенно иной запах. Она чуть сильнее втягивает ноздрями воздух, и понимает, почему. Этот запах тут поселился относительно недавно. Взгляд скользит по поверхностям, картинам, редким фото, остаткам старых вещей, каждая напоминающая о прошлом. Но не болезненными воспоминаниями, нет, с ними давно покончено. Вот у этого кресла отец впервые поднял на нее руку. Кажется, тогда она потеряла сознание, ударившись головой… но это в прошлом, всего лишь отблеск. Сейчас она скорее улыбнется этому, и уж точно не впадет в гнев.
- Собирай свои вещи, - ее голос звучит очень ровно, словно они договаривались вместе поехать на пикник, но она приехала чуть раньше, когда он еще не совсем собрался.
- Отец дома? – звучит, словно вопрос вежливости, хотя она внимательно изучает следы его пребывания.

Он не пускается в длинные объяснения, не задает вопросов, просто идет собирать вещи, и делает это не слишком долго, чтобы заставить ее недовольно поджимать губы, пока она все еще разглядывает обстановку. Он отвечает из комнаты, довольно громко и отчетливо, чтобы ей не пришлось переспрашивать. Еще один плюс в его копилочку. Она открывает сумочку – скорее деловой портфель, но чуть более женственный. Выдирает лист из записной книжки, вытаскивает из кармашка ручку и начинает строчить записку, взвешивая каждое слово, не пускаясь в долгие объяснения. К счастью или к сожалению, записка не нужна. Не то, чтобы Шерилин хотелось его видеть, но решать этот вопрос лично, а не через бумагу, кажется более верным. Пусть это и будет немного сложнее. Она уже не ребенок, он уже не может причинить ей боль. Она поднимает на него взгляд, неторопливо убирая ручку и записную книжку обратно.
- Я здесь, чтобы забрать Оливера. И только, - ни тени дружелюбия или вежливой улыбки, только холодная констатация факта. И пара шагов навстречу. Может показаться, что она сейчас протянет руку или раскроет объятия, но она всего лишь становится на пути в комнату Олли. Между братом и отцом.

Если бы этот разговор был вчера, когда она была уже пьяна, она бы просто рассмеялась ему в лицо. А потом напомнила бы ему пару моментов их общего прошлого, а потом иглами под ногти несколько штрихов о нем и о маме. Она бы могла довести его до истерики, и, наверное, даже до слез. И он бы заслужил каждое сказанное слово. Но… в конце концов она профессионал.
- Мне не нужно твое разрешение, - спокойствие и отсутствие эмоций, словно она сообщает ему прогноз погоды, - мне не составит труда лишить тебя родительских прав. Ты сам для этого делаешь больше, чем нужно. Не придется даже стараться.
Он курит тошнотворную дешевку от которой должно драть горло, а по утрам, должно быть, на него накатывает удушающий кашель. Но она даже не морщится – те, с кем время от времени ей приходится иметь дело, употребляют вещи и похуже.
Она смотрит Эдвину прямо в глаза, а рука безошибочно находит ладонь брата, несильно сжимая его пальцы и оставляя в них брелок с ключами.
- Оливер, бери вещи и садись в машину, - она не отводит взгляда от глаз отца, видя зарождающийся в них гнев, стремительно перерастающий в ярость.
- Если тебе вдруг придет в голову попытаться сейчас нам воспрепятствовать, то последующие несколько лет тебе предстоит провести в тюрьме, и этот, - она картинно делает вдох, подгоняя к себе воздух от него ладонью, - «амбре» - отнюдь не послужит смягчающим обстоятельством.

Она отмечает мимолетом, что на запястье Оливера остаются красные отпечатки от отцовского «прощания». Это хорошо – пойдет в дело об опеке. А документы она подаст сразу, едва они приедут в Лондон. Главный запрос она отправила еще до вылета, поручив Мэтью собрать остальное утром. По приезду дополнит пакет необходимым, и очень скоро она станет официальным опекуном.
Шерелин не перестает следить за реакциями Эдвина, но не вступает в пререкания и перепалку. Просто молча ждет, пока брат дойдет до машины. Услышав тихий звук заведенного мотора, она поворачивается к мистеру Муру спиной, бесцеремонно пересекает холл и подходит к старому комоду. Выдвигает средний ящик и, мельком пролистав, достает оттуда несколько бумаг, перепроверяет, роется в поисках последней. Находит заключительное освидетельствование из больницы. С удивлением читает прилагающееся заключение о его последнем «внеплановом визите», берет с собой и бережно убирает все в сумку. Застегнув, скорее по привычке, чем опасаясь потерять, возвращается, направляясь к двери. Она чуть медлит у журнального столика. Снова лезет в сумку, в кошелек. Достает несколько купюр и небрежно бросает их на столешницу.
- Не забудь отметить столь радостное для тебя событие, - она проходит мимо него, не повернувшись, ничего больше не говоря и не слушая, плавно прикрывая за собой дверь.
Ее каблуки перестают стучать, когда она спускается по деревянным ступенькам и ступает на землю. Трава вокруг дорожки не стрижена, а по обеим сторонам от нее давно уже не растут цветы. Она садится за руль, машинально пристегиваясь, кидает сумочку на заднее сидение и поправляет зеркало заднего вида.
- Пристегнись, - короткий взгляд на брата, а руки уже лежат на руле и ручке коробки передач.

Она мягко трогается и быстро набирает скорость, хотя, в общем-то, им не нужно спешить. Но убраться отсюда побыстрее пойдет на пользу им обоим. Она лишь дружелюбно улыбается на его благодарность, бросая на него короткий взгляд, на него и его руки, скрываемые балахоном.
- Ты голоден? – вместо нелепых заверений, что он не мешает – они никогда не выглядят убедительно, даже, если правдивы, - Я бы перекусила до нашего вылета, я еще не завтракала. Мы можем зайти куда-нибудь, когда доедем до Бристоля.
Это, конечно, почти не оставит ему шансов отказаться. Ему бы тоже не мешало поесть, даже, если завтрак у него и был. 
Навигатор подсказывал, что ехать им около получаса. Пока будут завтракать, она закажет им обратные билеты. До аэропорта там рукой подать, лететь от 4 до 5 часов с пересадкой, плюс дорога домой по Лондонским пробкам. Короткий взгляд на часы: дома они будут не раньше шести, скорее всего позже, к восьми или девяти. Вполне уместное время. Когда она купит билеты, нужно будет отправить Мэтью смс. Встречать их, конечно, не потребуется – вещей у Оливера немного, а в Лондоне на стоянке стоит ее авто – а вот подготовить к их приезду дом не повредит.
Рука тянется к панели, и она негромко включает радио, позволяя лиричной музыке фоном заполнять салон автомобиля, заглушая возможную тишину, но не мешая при этом разговору, если он состоится.

- Думаю, мы что-нибудь найдем, - она снова улыбается ему и кивает, хотя от кофе ему лучше воздерживаться. Но сообщать об этом ему сейчас – не лучший вариант. Они не на обследовании. Но кофе… слишком сильный возбудитель нервной системы. Она чуть крепче сжимает в раздумьях руль, взвешивая, что же будет правильнее.
- Можно на «ты», - она снова улыбается ему домашней теплой улыбкой, обещающей, что все наладится, и что ей можно доверять, - мы с мужем живем в Лондоне. Мэтью. Он – юрист. Через несколько часов ты сможешь познакомиться с ним, он будет ждать нас дома.
Она решает, что одна чашка кофе все же не повредит. А если заехать в какой-нибудь небольшой ресторанчик, возможно, глядя на красочные аппетитные картинки в меню, он решит и поесть. Возможно, тогда даже сам заменит кофе на чай или сок. На всякий случай она вспоминает, какие лекарства есть у нее с собой в сумочке.
- У тебя были какие-то планы на будущее? – она чуть морщится от того, как неловко звучит фраза, и продолжает, чтобы сгладить ее, - Я имею в виду, ты думал, чем хочешь заниматься дальше? Ты ведь закончил школу. Возможно, к чему-то готовился, наверняка, о чем-то мечтал?
Она мягко входит в поворот и вжимает педаль газа сильнее, нарушая скоростной режим, но не видя причин его соблюдать на абсолютно пустой дороге, по которой так гладко мчат колеса.

-Конечно, нет. Он о тебе знает, - снова улыбка и короткий взгляд.
Не то, чтобы она обсуждала свое решение с мужем, но в известность поставила. У них не те отношения, чтобы это обсуждать. Их брак – это чистой воды расчет и взаимовыгода, о любви и чувствах речи не идет, хотя за эти годы они научились виртуозно играть свои роли любящих супругов. Их дом – это одна из главных их сценических площадок, здесь царит домашний уют, атмосфера семейной легкости, словно именно здесь они отдыхают вечерами от всех своих забот и насыщенных тяжелых трудовых будней. Они регулярно показываются вместе на светских вечерах, и о, как много их знакомых восхищены их преданностью друг другу и заботой, проявляющейся даже в мелочах. Оливер не сможет уловить фальшь – их быт и жизнь слишком хорошо отрепетированы, а они слишком привычно вживаются в свои роли. Их настоящая жизнь всегда за пределами дома, в основном вечерами и ночами. Но они всегда возвращаются на ночь домой, в свою постель, и едва ли можно заподозрить, что до этого велась такая бурная и насыщенная жизнь. Они слишком осторожны, потому что ставки слишком высоки. Пошатнется один, и утащит в бездну за собой другого. Наверное, поэтому в их отношениях не найти лжи.
Она не торопит брата с ответом, дает ему подумать и взвесить свой ответ. Сегодняшний день для него стресс, даже если и приятный. Не стоит на него давать и подгонять.
- Подумай о том, чего бы тебе хотелось. Время у тебя есть, - короткий взгляд на навигатор, уточняя, какой поворот будет нужен, - По моему опыту работа должна быть любимой, тогда ты с удовольствием будешь отдавать ей и силы и время.
Она молчит несколько минут, размышляя и слушая музыку.
- У меня есть знакомый владелец ветеринарной клиники. Можно будет с ним договориться, чтобы ты попробовал себя ассистентом, если хочешь понять, нравится ли тебе это. Но если тебе нравятся машины, думаю, мы тоже сможем что-то с этим придумать.
Она притормаживает, сворачивая на парковку. Она думала, что они позавтракают в Бристоле, но по пути попался как раз подходящий для них ресторанчик. Не придется искать в городе. Она останавливает авто, глушит двигатель, отстегивает ремень и тянется за сумочкой. Бросает туда ключи и улыбается.
- Надеюсь, ты проголодался, и составишь мне компанию. Пойдем.

Заведение оправдывает ожидание. Шерилин сразу объясняет, что им нужен столик на двоих, где-нибудь у окна, подальше от входа. Добавлять, что и подальше от остальных посетителей, не приходится – в этот час гостей крайне мало.
Они занимают свои места, друг напротив друга, и некоторое время молча изучают меню. Оливер делает это чересчур быстро, надежда на то, что его выбор будет иным, стремительно тает. Она спокойно смотрит на него некоторое время, мысленно ища доводы, чтобы мягко переубедить, но, в результате, улыбается и кивает:
- Если ты намерен оставаться голодным, и кофе – единственное, что тебе сейчас нужно, то – конечно.
Она кивком подзывает официантку, ждущую наготове. Пробегает быстро взглядом по бейджику и поднимает взгляд в глаза.
- Арлин, будьте добры, нам омлет с ветчиной и сыром, овощной салат, блинчики с джемом, фруктово-зефирный десерт, круассан с заварным кремом, кувшин апельсинового фреша, бутылочку «Evian», земляничный чай и… - она переводит взгляд на Оливра, предоставляя ему возможность продолжить.
Она продиктовала заказ с запасом, в общем-то на двоих, смутно надеясь, что запахи и аппетитный внешний вид сделают свое дело, и Олли все же хоть что-то съест, вопреки своей скромности. В противном случае, часть их завтрака останется нетронутой.
Когда Арлин, уточнив заказ, оставляет их наедине, Шерелин переводит взгляд от окна на брата, с легкой улыбкой рассматривая его, чуть щурясь от солнечных лучей, падающих на нее сквозь стекло.
- Ты любишь читать? – когда они только сели в машину и тронулись с места, ей смутно казалось, что их путь вдвоем будет не из простых, с массой неловких пауз и затяжного молчания. На удивление, это оказалось не так. Комфортные паузы, и много вопросов, вполне корректных, и, что важнее, действительно интересных. Она видела брата недолго и совсем малышом, не знает ничего о его привычках, увлечениях, интересах, но ей хочется узнать его лучше и сейчас совсем не из профессионального интереса или необходимости. Он – какой-то кусочек чего-то родного и забытого короткого светлого прошлого. Он похож на нее саму когда-то, пока еще не понятно, чем.

На губах играет улыбка, теплая, искренняя. Она смотрит на Оливера, видя в его зеленовато-серых  глазах отражение себя. В их глубине вспыхивает огонек азарта, разгораясь яркими искрами увлеченности. Шерелин опирается локтями на столешницу и чуть подается вперед, выказывая свой интерес.
- А как называется сборник? О чем твой любимый рассказ? – забавно, что, несмотря на то, что их разделяют годы, что они не росли вместе, и любовь к чтению у них совершенно точно не от родителей, но предпочтения совпали даже в авторе.
- Я тоже его люблю, хотя сейчас времени на чтение не по работе остается немного. Когда тебе наскучат домашние стеллажи с книгами, недалеко от дома, за парком есть хорошая библиотека, сможешь ходить за книгами туда.
Им приносят заказ, планомерно выставляя ароматные блюда на стол. Едва Арлин удаляется, Шерелин наливает апельсиновый фреш в два стакана, оставляя, впрочем, выбор Оливеру пить или не пить. Омлет она пододвигает к себе, а блинчики и десерт оставляет на нейтральной полосе, предоставляя брату выбор на будущее.
- Я теряюсь с ответом, - почти со смехом, вооружаясь приборами, - Что именно ты хочешь узнать? Спрашивай, а я буду рассказывать.
С ним легко говорится, ощущение, что они давно общаются, но вот сейчас встретились после небольшой разлуки, пока оба были в разных путешествиях. И незаметно, что длинна им – почти семнадцать лет.