Тим, Шейн и Джеймс были лучшими друзьями сколько себя помнили, росли по соседству, вместе бегали играть в мяч и на озеро, ходили с отцами на футбол и покупали первые велики. Пошли вместе в школу и вместе переводились из класса в класс, с трудом пуская кого-то в свою крепкую тройку. На выпускном сидели на краю города, смотрели на дорогу ведущую в большой мир и обещали себе и друг другу, что однажды вырвутся из трясины провинциального города. Решение поступать на военное отделение даже не обговаривалось, шумно отмечали поступление и также шумно отметили окончание. Друзья крутили романы и водили девчонок в кино, куролесили, пока кровь бурлит, и поступили на службу в полицию, надеясь на скорое продвижение по службе. Тим Мелоу жил с бабушкой, после болезни отца, и ходил пешком до участка, заходя перед этим по пути в кофейню. Именно за выбором булочки к кофе парень познакомился с Шарлоттой, пасторской дочкой, у коих недавно случился пожар – Тим что-то слышал от соседей и в участке. На четыре года младше и на две головы ниже, веселая, подвижная и смешливая, мед с молоком, пару раз ходили погулять на берегу озера, все чаще начали пересекаться в кофейне, вместе шли дальше. Девчонка спешила на занятия в колледж, второй год, а после подрабатывала в младших классах помощником преподавателя по рисованию. Тим и не заметил, как привязался, да и бабушке она нравилась. Скоро встречи в кофейне по утрам пришлось прикратить, Мелоу назначили дежурить в приемной и от того приезжал на работу раньше, как-то само собой получилось, что Шарлотта заглядывала в участок перед учебой.

- Говорю тебе, отношения, как с сестрой. Много болтаем, ходим вместе, а чуть хочу поцеловать, голосит, что я прекрасный друг, но её сердце занято другим. Что за мода? - Тим, Шейн и Джеймс курят по утру вместе, чтобы перекинуться парой слов за сигаретой, изредка разговор заходил о Лотти. Шейн кривит губы, предлагая действовать настойчивее, зажать где-нибудь, да и дело с концом, Джеймс флегматичен и лишь пожимает плечами, ему мало дела до не случившегося секса. По обыкновению своему Тим сидит на рабочем месте, подбивает отчеты по немногочисленным делам, то котенка спасать, то велик искать. Серьезные дела разбирают более опытные офицеры. Шарлотта устроилась на краю стола, рассказывая что-то из недавно прочитанной книги, на столе стоит корзинка, полотенце скрывает свежеиспеченный вишневый пирог – новый рецепт художницы. Шейн почти вваливается в контору, то ли с перепоя, то ли с потасовки, стягивает очки и щурится от яркого света. Девчонка лишь ведет плечом, не сильно обращая внимание на рассеянный взгляд новоприбывшего служителя правопорядка и зря, Шейн прицокнув языком, решил задать вопрос в лоб. – И что ты нашла в этом, своем? Таинственном? – Парень так и не смог подобрать красивый эпитет, чтобы задеть блондинку посильнее. Шарлотте все же пришлось признать наличие звезды местного паба, окинула парня оценивающим взглядом и выдохнула разочарованно. – Для начала он виртуозно владеет языком и может удовлетворить не только физические потребности, но и интеллектуальные. А во вторых, да, у него большой член. Очень большой и он творит им такой космос... – Лотти издевается и могла бы продолжить, но заливисто смеётся, потешается, Шейн поднимает руки, сдаваясь на милость победителю. Переспорить эту девицу казалось просто не возможным, упрямая, вездесущая, легко находила подход к людям, ни с одной стороны, так с другой, странно, что шеф до сих пор не проникся симпатий. С приходом шерифа Лотти покидала участок, под громогласное «мисс Рид не мешайте рабочему процессу», по уже давно заведенному порядку.

- Эта шлюха меня достанет, - Тим сплевывает, щурится от весеннего солнца, парни курят уже по второй. – Пытаюсь её подарками умаслить, так все, что дороже двух баксов, она возвращает. Вчера притащил ей книгу по рисованию, так чуть не со слезами отказывалась. Знаю же, что хотела именно её. Что с этой чертовой бабой не так? – Цену себе набивает и все, - у Шейна ответ прост, уж у него бы таких проблем не было, Тим всегда был немного тряпка. – Может забить? – Джеймс редко вступал в обсуждение вопросов насущных, являясь сосредоточием мозгов в этой компании, две трети точно оставались за ним. – Какой нахуй? Ты видел её задницу? – Рок-звезда местного разлива крутит пальцем у виска, если бы не Мелоу, сам бы давно подкатил. – Давай так, приглашай её завтра вечером гулять, заруливайте как будто случайно ко мне, а дальше коктейлем угостим, поболтаем, уломаем на что поинтереснее. Она не откажет, обещаю, - было что-то хищное в Шейне, ублюдское. В участке не так много людей и все друг у друга на виду, сплетни гуляют легко, кто-то кому-то за обедом пересказал, второй за сигаретой обсудил, третьему от скуки поведали. И ничего хорошего об одном из близких друзей Тима Шарлотта не слышала. Странно, как такой вообще попал в копы?

Три раза в неделю, словно на работу, приходит Шарлотта Рид в участок местной полиции, приходит за полчаса до начала смены, чтобы поболтать с приятелем. И сегодня лучезарно улыбаясь девушка заглянула в обитель закона и порядка, в белоснежном платье и светлыми кудрями, устроилась на краешке стола в приемной, передав плетенную корзинку с кексами Мелоу. У Лотти ласковый голос и нежные руки, перебирает складочки на подоле платья, что чуть ниже колена, кидает светлые взгляды в сторону молодого офицера, смеется заливисто над его шутками.

Шарлотта могла бы узнать этот голос из тысячи. И сердце предательски дрогнуло, заходясь во взявшейся ниоткуда тахикардии. Голос тысячи кошмаров, что чудился во тьме. Воспоминания пожара, следующего утра еще долго догоняли художницу, грызли голодными псами, прорастали в мысли темными ядовитыми цветами. Просыпаясь ночами в холодном поту, Лотти не знала куда себя деть, чтобы не было так больно и так сладко, тянулась за альбомом. В полумраке, почти на ощупь, на руинах сбитых простыней рисовала фигуры, позы, действия и каждый раз сжигала, находя на утро знакомые черты лица, тела. Господин хозяин ада не искал встречи, оттолкнул с шуткой на устах, запретил прикасаться, девчонка закладывала руки за спину послушно и могла только смотреть, долго и пристально. Тим был отличным вариантом, пусть и не идеальным, чтобы стать причиной частых появлений в участке. Кошек столько не спасти. Озарение пришло за пару мгновений, пока юноша за чашкой кофе рассказывал о себе, своей жизни и работе в правоохранительных органах. Несколько дней Шарлотта размышляла, разрываясь между желанием увидеть Элвина и в то же время сдержать немое обещание данное себе - никогда больше не появляться, не ломать жизнь. Это была откровенная ломка, уговоры и компромиссы с совестью. Разве человек мог быть причиной зависимости? Оказавшись однажды в участке и столкнувшись почти нос к носу со спасителем, Шарлотта обманула и обманулась, доказывая, что влечение можно изжить, выровнять дыхание и не выдать ни взглядом, ни словом привязанность. Но Его взгляды ощущались электричеством по телу и так приятно было видеть отблеск ада в глазах мужчины, каждый раз приветствуя по утру.

Всего одно имя, но дышать становится не возможно. Как мало кислорода в этой приемной! В колледже Шарлотта всем представлялась, как Чарли или Шарли, пресекая попытки называть себя Лотти. Это имя было крепко связано с Элом, с его уникальной манерой говорить, с неясным правом. На что? Тим однажды попытался приласкать девушку, играясь с разными обращениями, но получил в ответ лишь неделю тишины и тираду едких слов, куда следует пройти после такого поступка. Тим смеется рядом, что-то бормочет, улыбается и старается предупредить помощника шерифа о негативной реакции подружки на такое обращение. Шарлотта боится поворачиваться к Элу лицом, боится оказаться вновь слабой, как это всегда случалось рядом с ним и будет происходить до скончания времен, боится до дрожи в коленях и неистово хочет оказаться во власти господина хозяина ада. – Тим, а ему можно. – Только ему. Фраза, сказанная слишком громко. Юная мисс Рид все еще ищет спокойствия и сил в растрепанном и ничего не понимающем образе Тима, что замолк и сник, стараясь сложить в голове новые условия. – Да, мистер Майер, - Лотти оборачивается, взметаются пшеничные кудри, и уже привычно вглядывается в глаза окликнувшего мужчины. Ни с Тимом, ни с кем-либо другим не было столько искр от простого приветствия, от возможности произнести чужое имя. Воздух трещит от нарастающего напряжения, Шарлотта не спешит слезать со стола, заняв почти стратегическое положение. Стащи меня силой. Девчонка дышит встревоженно, глубже и чаще, вздымается грудь под тонкой тканью платья.

Произошедшее накануне не ускользнуло от внимания художницы, одна из жен офицеров рассказала другой, случайно заметив потасовку у крыльца, выходя из участка, даже замедлила шаг, чтобы не уйти далеко и разобрать суть претензий. Людям в провинциальном городе совершено не чем было заняться! Мысль об этом поступке отдавалась жаром, и Лотти еще долго прижималась к прохладному оконному стеклу. Господину хозяину ада было не все равно. Отчего-то девочка глупо улыбалась весь вечер, ощущая себя неимоверно счастливой. Какая-то женская глупость! И это платье, Шарлотта ведет пальцами по кромке подола, было тщательно выбрано только ради одного человека. Особенно приятны те упрямые взгляды, когда мистер Майер думает, что его никто не видит, что Лотти занята историей Тима или рассказом о предстоящих планах. В Элвине чувствовалось звериное нутро, что реагировало на её присутствие почти молниеносно. Разве может быть лучший комплимент, если у твоего мужчины на тебя встает? Не было в Шарлотте кокетливых ужимок или напускной холодности, девушка дышала и отчетливо знала, чего хочет. Кого хочет. Реагировала даже на перемещение Майера в пространстве острее, чем иные воспринимали чужие крики.

Господин хозяин ада движется медленно и уверенно, упорно заполняя все свободное пространство вокруг, вытесняет из поля зрения и внимания немногочисленное окружение, Тима. Мужчина практически нависает сверху и удивительно, почему не продолжил путь, вторгаясь в личное пространство, так открыто оккупировав все нейтральные воды. Спустись Шарлотта сейчас со стола и окажется практически вплотную к офицеру, придется задирать голову, чтобы просто смотреть в глаза. Было в этом положение что-то волнующее, тревожащее, Лотти медлит с передвижениями, наблюдая расправу над кексом. Почему этот подлец даже ест на грани порно? Перехватить бы мужское запястье, притянув испачканную руку себе и повторить каждое движение Эла, погружая пальцы в свой рот, облизывая масло после кексов. Девчонка сглатывает не подобающую мысль, не отводит взгляда. – Не спасает. Как и бег. – Разговор, что сторонний слушатель вряд ли поймет и осознает, слова почти не имели смысла, только этот затянувшийся потусторонний контакт, увлекающий до дрожи в коленях. Шарлотта мягким движением вытягивает из рукава платья белоснежный ситцевый платок, пропуская сквозь собственные пальцы и буднично предлагает его Майеру, - сомнительная замена задушенному желанию. Господин хозяин ада отвлекается на Тима, Лотти понимает, что это было нужно сделать, иначе юноша не дойдёт до произошедшего сам. Без опаляющего взгляда Эла сталось невозможно холодно, словно девчонку вытолкнули ночью в озеро, темно вокруг и сводит все внутри от боли, жестокое наказание, художница злится. Злится на Тима, который не может оставить в покое, все еще надеется переиграть старшего офицера. – Тим. Ешь. Кексы. – Лотти цедит слова сквозь зубы, переняв у кого-то близкого эту манеру рычать, еще не львица, но уже не котенок. Более цензурного способа заткнуть приятеля Шарлотта не нашла, отказавшись от низкого позыва пару раз ударить Мелоу лицом об столешницу. Удачно же для этого сидела.

- Мистер Майер, - смех или пара искрометных шуток спасли бы ситуацию, разрядив обстановку, но напряжение лишь сгущалось, клубилось где-то между этими двоими, искрило, громыхало, обещало разразиться однажды песчаной бурей. Шарлотта не улыбается, не знает, как донести до мужчины мысль, что своим поведением он уже давно выбил почву из под ног, встать ровно не получится. – Без Вашей помощи я не справлюсь. Пожалуйста, поможете мне спуститься? - Лотти не любит чужие прикосновения, объясняя это религиозным воспитанием, ускальзываела вечно от попыток нового приятеля обнять или прижать, отбирает руку поспешно, если пришлось прикоснуться, держится нейтрально, но легкие касания приносили страдания. Исключением был Эл.

Белоснежный платок еще хранит тепло девичьего тела, носимый у запястья бережно, пропитался ароматами, сквозь цветочные духи так явственно пробивается запах молодого тела. Шарлотта избегает лишних прикосновений, помня об установленных правилах игры, и позволяет офицеру забрать ткань беспрепятственно, наблюдает за ритуалами неотрывно. Мистер Майер – воспитанный мужчина, воспользовавшись женским платком, не станет возвращать запятнанным, передаст жене и попросит постирать, а после вернет с благодарностью. Легенда для случайного зрителя. Лотти была готова к вспышке ярости или обиды, где от этого лоскута ситца и нитки не останется, была готова к тому, что Майер выбросит платок надменно в мусор, не пообещав даже купить другой. Но вид спрятанного в карман платка вызывал смятение, накрывая ощущением первородного ужаса, страха и огня. Что ты будешь делать с этим платком? Шарлотта вглядывается в лицо Эла, ища в этом гранитном изваяние хотя бы намек, крохотную трещину, что позволит расцарапать идеальную броню. Годами, десятилетиями господин хозяин ада возводил крепость, утолщал стены и наполнял рвы лавой, ставил кованные решетки на окна и укреплял внутреннюю архитектуру, оставаясь глухим к миру.

Лотти вкладывает свою ладонь в руку Майера, сжимая пальцы сильнее, чем следовало было, выдавая слабость в коленях, просьба была не из кокетства, девчонка с трудом стояла на ногах. В непроницаемых серых глазах мужчины мелькнуло пламя? Шарлотта скользит взглядом лишь по касательной, задумчиво, стараясь связать увиденное и происходящее. Еще пара мгновений, чтобы привести себя в порядок, оправить подол юбки, совсем забыв о Тиме, которому придется коротать утро с кексами и пальто своей бывшей подружки. Путь пролегал через какие-то комнаты, убранство которых Лотти запоминала с трудом, все чаще прожигая взглядом дыру в маячившей впереди спине спасшего её офицера. Допросная? Художница проскальзывает первой, сделав пару шагов и оглядывается, мельком отметив камеру, окно, стулья. В детстве Лотти часто вменяли наказания за её бурную фантазию, стараясь отучить девочку от вранья. Светловолосая малышка придумывала целые миры, населяла их народностями и придумывала истории, фантазия легко ложилась поверх реальности калькой. С возрастом и жизненными неурядицами фантазировать стало естественнее, чем дышать. И только здесь и сейчас, в серой комнате для допроса, глядя на помощника шерифа Элвина Майера, рьяного католика, у которого жена и маленькая дочь, юная мисс Рид усилием воли заставила фантазии опасть. Реальный мир был отвратительным и жестоким.

  - Нет. – Звонкий ответ, почти щелчок хлыста. Шарлотта стоит прямо, спрятав руки за спиной, смотрит ровно, но частое дыхание выдает взволнованность. Чтобы ответить такое мужчине, что голыми руками мог свернуть шею, требовалась определённая доля храбрости и дурости. Господин хозяин ада ошибся, был неосторожен в словах, и если бы оставил только первую часть своей просьбы, вышел бы победителем из этой потасовки. Элвину было не достаточно убрать со своих глаз Шарлотту, он не хотел видеть её рядом с Тимом. Как закипает и бурлит ярость в этом мужчине можно было наблюдать бесконечно, почти мазохистское удовольствие. Все существо требует бежать, как можно дальше, сделать хотя бы шаг назад, чтобы попытаться найти укрытие, но Лотти стоит на своем, не спешит даже пуститься в витиеватые объяснения. Для пасторской дочки отношения с молодым офицером были единственной нитью, чтобы видеться с порочной причиной бессонных ночей. Однажды Элвин уже запретил к себе прикасаться, но право смотреть отобрать не сможет.

Шарлотта напряженно сглатывает, вслушиваясь в подробное объяснение, почему нельзя встречаться с Тимом, передернув плечами инстинктивно от самой этой мысли. Неужели помощник шерифа был так слеп, что не смог уловить истинную причину её прогулок по участку? Из любви к форме вряд ли кто-то станет терпеть нудные рассказы о несбыточном будущем, где сам Мелоу блистательный детектив, раскрывает дела пачками, его узнают на улице и боготворят, а женщины табунами кидаются в его кровать. Юноше потребовалось пятнадцать минут, чтобы под чутким руководством Лотти дойти до мысли, что если ты хочешь трахнуть девушку, не стоит рассказывать об планах собрать пару десятков венерических заболеваний. Пагубное влияние Шейна. Почерк угадывался. Тим же был беспросветно тупым, пусть и очаровательным. И в это можно влюбиться? Шарлотта глубоко уязвлена таким предположением, шумно выдохнув и закатив глаза в знак пренебрежения и протеста.

  - В этом участке половина сотрудников твоего возраста или чуть старше. – Лотти заправляет светлые пряди за уши, говорит поспешно, пылко, громче, чем следовало пасторской дочке благодарить за заботу добропорядочного офицера правопорядка. – Еще четверть женаты или заняты. – Девчонка чеканит слова, не понимая, как можно быть таким слепцом. Полгода слушать Тима, усмирять Шейна, скрывать свои планы от Джеймса, который что-то было заподозрил, печь треклятые пироги и с завидной регулярностью приходить в этот участок. Сидеть, как дура, на столе в приемной, пока Мелоу липким взглядом растекается по ногам, только для того, чтобы её в очередной раз отослали? – Остаются только эти трое. Тим из них самый благоразумный вариант. И все ради... – Девчонка неоднозначно махнула рукой в сторону господина хозяина ада, запнувшись на середине фразы и сжав зубы до боли. Зачем гонит постоянно? Лотти надеялась, что жестокая действительность образумит Майера. – Это еще не все, что делает Шейн! Хочешь знать? После того, как девочки отключаются, их пускают по кругу и снимают это на видео. И это не первая попытка стащить платье с меня… - В душе художницы клокочет обида, боль и разочарование, и так мучительно тонуть в глазах Майера сейчас. Прикосновения мужчины ранили, оставляя пламенный ожог на теле, девчонка до сих пор помнит теплоту его рук. – Эл, этот идиот полгода пытается меня трахнуть по крутым «советам» лучшего друга. Это так отвратительно… - Лотти не сходит с места, не отводит взгляд, но не чурается повышать голос в ответ, не заметив, как вновь перешла на "ты", слишком лично, слишком интимно назвав офицера по имени. Юная мисс Рид перебирает в голове все моменты неловких соприкосновений с Майером и тихо сходит с ума, изводит себя собственноручно, вечное общение на грани. Художница дышит часто, не умея совладать с эмоциями.

- Ради слепца. – Шарлотта цедит слова, вглядываясь зло в лицо когда-то спасшего офицера. И вот здесь надо точно бежать, спасать собственную шкуру, а не думать, как объяснить Элвину, что соитие может быть не только из ненависти или по пьяни, что его могут желать и неистово, что его прикосновения могут вызывать дрожь и истому, могут распалять и томить. Во взгляде господина хозяина ада творится беспредел, черти лезут из всех щелей, и пламя лижет зрачки, Лотти не делает и шага назад. Противопоставить взбешенному Майеру было просто не чего, мир движется, раскаляется  до красна от боли, от обиды, от напряжения. Удар в спину и мужская рука на горле, все равно что ошейник, с девичьих губ срывается рваное дыхание, Лотти лишь на мгновение жмурится от боли и вновь распахивает глаза, полные злобы и обиды. Не было страха. Шарлотта Рид должна была погибнуть в огне полгода назад, утянув за собой в могилу тирана-отца, но все пошло наперекосяк, мимо проходил господин хозяин ада. Зачем бросился спасать? Полгода мерзлого чистилища и искры рядом лишь с совершенно слепым копом. – Тебя может хотеть только шлюха? – Взаимный обмен любезностями, девчонку подводит голос, ни удушение, ни близость не способствовали хорошо поставленному голосу. Тонкие пальцы цеплялись за мучающую руку, скребя и царапая кожу, впиваясь ногтями, что, конечно, будет заметно лишь потом, сейчас ни один не мог отвести взгляда, проваливаясь все глубже. Наважденье.

Ладонь девушки метнулась к собственному бедру в тщетной попытке отбросить руку Майера, Лотти выгибается, приподнимается на носочки, чтобы действия офицера были не такими явственными. Всхлип, недостон, давимый еще в груди, все же предательски слетает с уст обидчику в лицо. Никаких слез, у Шарлотты красные, но сухие глаза, полные ненависти к человеку рядом. Дай только освободить руки, только ослабь хватку и девчонка без зазрений совести со всей силы опустит металлический стул на чужой хребет. И будет бить, долго и остервенело. – Это все, что ты можешь? – Лотти шепчет с вызовом, горят голубые глаза, и уже не ясно где чье пламя зреет, теряются отражения. Офицер оказался слишком близко, ухватился голой рукой за пылающие угли и поплатился, сдаваясь в плен, капитулирует мораль. – Майер. – С особой злостью, с особой ненавистью, шепотом, заставляя мужчину угадывать, что старалась сказать. Разве по интонации не разберет? Полгода, изо дня в день пасторская дочка с особым наслаждением приветствовала одного из коллег своего приятеля, весело и не принужденно, жизнерадостно, обращаясь к спасителю по фамилии. Но в этот раз все иначе и фамилия остается ядом на языке, прожигает дырку в сердце, прошипеть эту фамилию несравнимое удовольствие.

В поцелуе сладость и головокружение, сбившиеся дыхание и пожар в пустой голове, напрягаются девичьи руки в слабой попытке освободится. Лотти целуется не умело, требовательно и жадно, кусается гневно. Удовольствие, боль, гнев сплетаются в тишине серой допросной. И как сложно оторваться первой! Девчонка со всей дури опускает каблук босоножки в ногу Элвину, не надеется освободить руки, но хотя бы возможность говорить. – Очнись. – Шарлотта говорит все еще зло, но распалённо, с припухшими от поцелуя губами, со сбитым дыханием. – Эл, ты этого не хочешь. Девять дней. Я не буду приходить в участок. Обещаю. – Удается говорить только короткими фразами, Лотти – упрямая девчонка, полезла в самое пекло, ломает чужие границы.

- Да, мистер Майер, - Шарлотта не может не вернуть волнующее обращение, даже в гневе одно только это «Лотти» из уст Эла пьянило. За тирадой громких слов так мало нового, девчонка даже не думает проявить смирение или опустить глаза в пол покорно, пялится неотрывно с не поддельным упрямством, призывно, но принимает условие господина хозяина ада. Сделка подписанная кровью. Вместе со слабостью в коленях Майер привносил удивительную внутреннюю силу, стойкость и даже душевное спокойствие. Смогла бы раньше юная мисс Рид сказать «нет» мужчине в десяток раз себя сильнее и больше? Или побороться за желаемое? За хлесткими словами кроется забота, которую мужчина не мог высказать иначе, грубо, с пробиванием кулаками стенок, но так отчаянно пытался защитить. Уберечь от мира. Спасти от себя? Шарлотта аккуратно пробует шершавую мысль на вкус, всматриваясь в лицо Элвина, стена упоительно холодит спину, пока на расстояние вытянутой руки беснуется господин хозяин ада. И сколько чертей еще предстоит усмирить? Пасторская дочка имела дурную привычку умыкать чужих бесов и вязать им шелковые банты.

- Эл, послушай, - Лотти сжимает зубы, напрягаясь, чтобы отлипнуть наконец от стены, сокращая и без того короткое расстояние, девичьи пальцы впиваются в футболку на груди офицера, сжимая ткань в кулак, если Эл захочет он прекрасно сможет освободиться. – Если в день своего совершеннолетия я не обнаружу тебя на пороге своего дома, я превращу твою жизнь в ад. Ты будешь просыпаться и засыпать с мыслью обо мне, с моим именем на устах, в каждом случайном касание будет чудится моя рука. – Шарлотта хотела бы говорить спокойно, но пылит, с надрывом высказывая все, что думает. Разгоряченный ссорой и поцелуем Майер находится слишком близко, чтобы девчонка могла думать трезво. Отступать уже было некуда. И так сладок вкус победы, вкус Его губ. – И не дай Бог, в твою голову придет мысль связаться с какой-нибудь шлюхой. Не поможет. Я положу все силы, чтобы ты сошел с ума от желания. – Лотти хочет сказать что-то еще, но не может удержаться, целуя Майере не так агрессивно, терпко, пылко и все также голодно, скользнув ладонью с груди на шею, пропуская сквозь пальцы короткие волосы на загривке господина хозяина ада – давняя прихоть. Из безумия нет выхода. Как перестать реагировать на каждое Его слово, каждый взгляд? Стоило мужчине зайти в помещение и Лотти уже не может отвести взгляда, вглядываясь в уверенные, порой хищные движения, в выправку, в осанку. Играть с Майером было сущим удовольствием, за каждым опасным поворотом ждет награда, Его участившееся сердцебиение, сбитое дыхание или ярость. Шарлотта выскальзывает из объятий тенью, призраком, невесомо оправив ворот футболки, что сбился во время пламенных речей представителя правопорядка. Короткий поцелуй все еще горел печатью на губах, напоминая о данном обещание, Лотти парой ловких движений поправляет одежду, прическу, чтобы не выдать причину затянувшегося разговора, все еще смотрит на Майера. С сожалением? Желанием? Художница окидывает собеседника взглядом последний раз, чтобы лучше запомнить этот растревоженный взгляд, беспокойные движения и жгучие глаза.

До приемной Лотти шла не оглядываясь, чтобы не дать себе повода вернутся. Тим! Про приятеля юная мисс Рид уже и думать забыла, распаленный вид только сыграл на руку, звонкая пощечина окрасила щеку мальчишки, оставаясь постыдным красным пятном. Конечно, мистер Майер обо всем рассказал. Художница буквально отбирает пальто и сумку, чтобы скоро скрыться из участка. Больше в приемной по утру не слышалось звонком девичьего смеха, не было запах свежей выпечки, Шарлотта не ходила в кофейню и старалась обходить копов, чтобы лишний раз не искушать судьбу. На работе забрезжил прогресс, по учебе завалили заданиями, что и за месяц не разгрести, Лотти взяла несколько факультативов, а по вечерам еще сидела с соседскими детьми. Апрель радовал теплым солнцем и отсутствием продувного ветра, от того семейные пары и выбирались то погулять по улицам города, то в кино, то и вовсе прокатиться до озера. Их можно понять, в такую погоду особенно хотелось гулять. Закадычную троицу, пасторская дочка больше не видела, лишь спустя неделю, сидя в гостях у тети, Лотти заслышала, как голосил Тим у калитки, то ли прощение пришел просить, то ли обвинял во всех грехах разом. На двадцатой минуте завываний слушать стало просто не выносимо, Лотти появилась на мощенной дорожке со старым дробовиком дяди Этана, соображая, как ловчее его зарядить и собрать. Спасение пришло вместе со старым соседом, что когда-то знал дядю и даже охотились вместе, забор между участками был чисто символическим. Шарлотта была очаровательна, спрашивала о здоровье и жене, взошли ли петуньи и дала пару советов с подготовкой внучек к школе, пока мужчина вкладывал холостые патроны, защелкивал и проверял ружье. – Я его не покалечу, честно. Просто припугну. – Лотти мягко касается локтя соседа, стараясь успокоить старика, сердце у старого лиса уже было ни к черту. Тим решил изменить тактику, свернув оперу и перелезая через витую ограду в дальнем углу сада, фривольной походкой направляясь к дому. Он пьян? Шарлотта морщится на сладкие увещевания, вскидывая ружьё и уложив приклад в плечо, руки еще что-то помнили, хоть и смутно. – Тим. Беги. – От выстрела заложила уши, а отдача сильно ударила в плечо, из-за чего девчонка зашипела, но все же осталась довольна результатом: попорченный газон, Мелоу, что улепетывает и перебирается через забор с грацией подбитой утки. Сосед лишь усмехается в усы, продолжив остригать малину.

В день своего совершеннолетия Шарлотта мечтала оказаться на границе Лейкбери, проносясь мимо вывески города на бешенной скорости, подставляя лицо солнечным лучам и позволяя весеннему изменчивому ветру сбивать локоны, играть с шелковым шарфом. Прямая дорога и провинциальный город, оставленный позади, запах кожаного салона, забавная мелодия по радио, что так быстро приедается, к третьему куплету начинаешь подпевать. Окрыляющее ощущение свободы. Девчонка отвлекается от созерцания парочки за окном, возвращаясь вниманием к шумной компании, собравшейся её поздравить, улыбается скромно, принимая комплименты. На губах послевкусие клубничного молочного коктейля и перепалка с однокурсниками на тему лучшего фильма этого сезона, Лотти смеется заливисто над искромётной шуткой, уткнувшись, доведенная до слез, в плечо подруги. После продолжительных посиделок за любимым столом в местном кафе еще следовала вечеринка на берегу озера, в снятом на два дня доме: песни у костра, стрекот цикад, звезды, рассыпанные по темному небу, и провокационные игры, разгоряченные вином, оладьи на завтрак, незапланированный бой подушками. Шарлотта улыбается укоряюще, когда соседка в сотый раз переспрашивает не передумала ли девушка поехать, ведь всегда можно быстро собрать вещи и в пять минут упаковать. За гостевым домом, в котором проживали девчонки, располагалась беседка на пару скамеек, росли яблони и было так тихо, шелест листвы скрывал от взора соседние дома. На мгновение можно подумать будто не существует мира вокруг. Лотти смотрела в небо, укутавшись в цветной плед.

Придёт или нет? Если отклонить голову назад и слегка в бок можно было увидеть калитку, у которой никого не было. Наваждение. Шарлотта не знала, чего хочет сильнее, чтобы Майер внял её условиям или проигнорировал. Страх оказаться не нужной, не важной не мог сравниться с волнением обладать властью над этим мужчиной, словно одна выполненная просьба навсегда изменит правила игры, лишит права на побег. Часы протекают в тишине, Лотти делает растяжку, чтобы убить время и лютое желание дойти до участка местной полиции. Строчки в книгах расплываются, мысль рвется на полуслове, оставляя девчонку с собственными демонами наедине. В гостиной полумрак, мягко освещает книгу торшер у дивана, Шарлотта по-привычке устроилась среди подушек, чтобы почитать, но лишь задумчиво гипнотизировала раритетные часы, притащенные откуда-то соседкой. Под окнами цвел ночной жасмин, заполняя воздух плотным сладких ароматом, кружил голову, навевая дремоту, мерно двигались стрелки. В голове пусто и тревожится сердце, выдавая короткие скорые удары, у вечера привкус обреченности. Юная мисс Рид выглядывает в окно, еще полчаса до полуночи, но на тропе никого, лишь на противоположенной стороне улицы кто-то остановился покурить. Чудесная ночь, полная несбыточных надежд, Лотти не чувствует, как легко скользит меж сном и явью, все еще чутко реагируя на реальность, морща нос на скрип половиц на веранде, подруга опять гуляла всю ночь, возвращаясь в родную обитель только под утро. Стук в дверь. Опять потеряла ключи? Легко текут мысли в сонной голове, Шарлотта поднимается с дивана, почти на автомате отмечая время на часах – пара минут до полуночи. И лишь у самой двери, кутаясь в вязанную кофту, что не хотела застегиваться, девчонка заволновалась в неясном предчувствие беды.

Господин хозяин ада стоит на пороге и смотрит отрешенно, отчаянно, затравленно, словно и не его это вовсе выбор прийти сюда, Лотти не может дышать, легкие отказываются качать кислород и наливаются свинцовой тяжестью, сладко саднит в груди. В тишине бьют полночь старинные часы. Сон ли? Или пьяный бред? Художница не в силах отвести взгляд от этих глаз, стоит босиком в ночной прохладе, растрепанная и еще немного сонная, словно теплый апрельский дождь. На щеке красная полоска от подушки. Девчонка касается мягко руки Майера, переплетает пальцы и тянет за собой в дом. Словно в потустороннем мире, где воздух в сотни раз плотнее и так мало света, Шарлотта старается сделать хотя бы один вздох, но может только обреченно смотреть в эти глаза, облокотившись о закрытую дверь. Элвин кажется призраком, миражем, что исчезнет с первым лучом рассвета, оставит пасторскую дочку метаться среди простыней от сладострастного кошмара. И во сне никогда не удается его поцеловать, Лотти тянет к себе требовательно, впиваясь в губы поцелуем, привставая на носочки, чтобы дотянуться, чтобы обвить свободной рукой шею. Спаситель пьян, на мужских губах еще чувствуется привкус крепкого алкоголя, но близость пьянит сильнее, кружит голову и заставляет судорожно втягивать распаленный воздух. Шарлотта отрывается от поцелуя, ловя горячее дыхание, неизменно потонув в глазах напротив, потянув руку Эла себе на бедро, хранившее горящий отпечаток грубого прикосновения в допросной. Девчонка не может толком понять, чего хочет больше, доказать Майеру, что даже мимолетное прикосновение вызывало бурю эмоций, или поймать участившиеся дыхание самого господина хозяина ада. Ладонь, вдавливаемая девичьей рукой, движется выше, задирая ткань коротких домашних шорт.

История предопределена. Замкнулся круг. И лишь ступив на этот путь, кружась в неловком танце, уже так явственно проглядывается трагичный конец. Оказавшись на пороге смерти, заглянув за границу, Шарлотта не увидела рая или ада, сакрального смысла бытия или сути бесконечности, лишь кишащую низкими страстями кучку людей в грязи. Воюют за кусок бесплодной почвы, крадут, лгут и убивают, предают самых близких, словно свиньи, ждут своего часа, чтобы отправится на убой. Для человечества не существовало вселенского замысла, всего лишь ошибка, парадокс, взявшийся из неоткуда. Эгоистичная природа людского сознания твердила о собственной уникальности, божественной искре, но вели себя и умирали по-скотски, оставляя за собой лишь кусок хладного мяса. Не было высшего суда или кары Божьей, лишь собственные решения и последствия, внутренний голос, что осудит. Что сделал для этого мира ты? Люди жили в темноте и холоде, брели из пустоты в пустоту, обманываясь обещанием мифического счастья, отсутствием боли. Постылая юдоль скорби. Изо дня в день часами Лотти смотрела на мир, удивляясь, любуясь, стараясь запечатлеть призрачную красоту, ускользающий блик солнечного света. Пришедшая из тьмы и огня нежность напугала художницу своей силой, глубиной, отсутствием границ. Годами Шарлотта будет пристально рассматривать эту часть своей души в попытке понять причину, осознать, что стало первым брошенным камнем, от которого пошли круги на воде. И как бы не хотелось найти причину, не провидение привело Майера к горящему дому, и не бес очернил, нашептав пасторской дочке небылиц об отце. В этой истории могли быть иные главные герои и иной исход, но все случилось именно так. И если ты не можешь сделать хотя бы одного человека счастливым, зачем жить?

Каждое принятое решение вело их к этому моменту. Всего лишь мужчина и женщина во тьме. Требовательные пальцы и теплые ладони, что оставляют горящие отпечатки на теле, в душе, немые вопросы где-то между строк, между кусачими поцелуями, ласка на грани сумасшествия. Лотти тает в крепких объятиях, скользит под руки жадно, и смотрит... Смотрит. Смотрит! Заглядывает в глаза полные огня и ада бесстрашно, скользит пальцами по загривку, дразнит дикого зверя, шипит и задыхается от удовольствия, от удара спиной, но лишь теснее жмется, сводя колени до боли, впиваясь пальцами в мужскую шею, спину, плечи, стаскивая куртку. История раскручивается по спирали, и девчонка уже сидит на комоде, вздрагивает от треска порванной футболки, пьянеет от собственного имени неосторожно слетевшего с уст Эла. В дурной голове с новой силой разгорается пожар. Было в этом имени что-то ритуальное, обрядовое, сокрытое от чужих глаз святое, полное надежды и мольбы. О чем просил господин хозяин ада? О чем грезил? Шарлотта пленит чужие руки, укладывает ладони ласково на разведенные девичьи колени, накрывает легкой рукой, и разводит сильнее. Секс можно упростить до банального действия, череда волнующих моментов делала это занятие упоительным. Лотти касается пересохшими губами щеки, шеи, уха, скользит горячим дыханием. - Еще даже не близко. – Ответ на не заданный вопрос, еще нельзя, рано, девчонка сглатывает, никак не оставляя в покое руки Майера, заставляя спустить большие пальцы на внутреннюю часть бедра, также по-садистки медленно продвигая ладони все выше по раздвинутым ногам. Страдая и заставляя страдать. Шарлотта так откровенно задыхается, хватает раскаленный воздух ртом с каждым пройденным миллиметром чувствительной кожи, раскаляясь под руками Элвина, сжимает неаккуратно. И только терпкий запах Майера, его одеколон и флер сигаретного дыма позволяют остаться на плаву, уткнувшись в шею, вздрагивая от нажима пальцами. Неужели не видит? Не понимает? Не чувствует? В мире не существует слов, чтобы передать силу этого влечения, потребности находится рядом, ощущать даже мимолетное прикосновение. Лотти дышит часто и кажется, будто сердце пытается вырваться из груди, переломав к чертям ребра. Коротким движением девчонка соскальзывает с комода, с трудом держится на ногах, вытягивая новые экзекуции словно ситцевый платок из рукава. Домашние шорты оставляют ребристый отпечаток на светлой коже, его так легко можно прощупать, запустив пальцы под плотную резинку, Шарлотта увлекает мужчину в очередную головокружительную игру, где требовалось просто не сойти с ума, стягивая с нахальной девчонки шорты. Лотти ведет коленом, не позволяя шортам свободно падать, вынуждая спускаться ладонями по ягодицами, бедрам, стремясь к лодыжкам. И было что-то мучительно притягательное по мере этого движения, смотреть на Майера сверху вниз было не правильно, но так будоражаще. Низ живота сводит сладкой судорогой от близости, девчонка держится за плечо офицера, переступая, чтобы шорты упокоились на полу, и смотрит сверху вниз. Не было в этом взгляде ни насмешки, ни надменности, в глазах Шарлотты уже давно полыхало от желания, погорели все светлые мысли. Осталась лишь тягучая страсть.

Каждое воскресенье, стоя на помосте, грозно возвышаясь над прихожанами, пастырь Рид читал проповедь, рассказывал красочно о котлах, в которых варятся грешники, наставлял на праведную жизнь. И Шарлотта неумолимо оглядывалась, всматривалась в лица прихожан, что со смирением кивали, боясь извлечь на свет Божий свои страхи, причуды, особенности, чтобы не быть уличенными во грехе. Перст пастыря Рида легко отыскивал жертву, потроша публично чужую жизнь. Это ли всепоглощающая любовь? Лотти была настойчива, общее переживание сблизило, но охоту на зверя устроила она, раскладывала приманки, расставляла силки, крутилась рядом от бессилия, чтобы сейчас вздрагивать от каждого влажного поцелуя, поднимающегося по ноге. Девчонка запрокидывает голову, дыша тяжело и жарко, в попытке совладать со слабостью в ногах, остудить пыл, вспомнить хоть одну молитву. Глядя на Элвина Лотти видела восхитительного мужчину, что умеет защищать и заботиться, человека с большим и отзывчивым сердцем, которого однажды покалечили. Надломленность сквозила в каждом крике, в каждом распаленном ударе, в каждом молчаливом уходе. Но нельзя помочь тому, кто этого сам не хочет. Еще одна важная мысль, о которой маленькая храбрая девочка подумает не сегодня, не сейчас.

В ночной прохладе, в свете холодного лунного света и теплого отблеска торшера, распаленная желанием, с болезненным румянцем на щеках, Лотти кажется сошедшей со страниц древней сказки, жестокая хранительница природы. Пальцы путаются в волосах офицера, удерживая от безумия. На Эла невозможно смотреть без желания, без восхищения, без затаенного дыхания, и Шарлотта легко поддается, утягиваемая на пол, снимая с мужчины футболку в процессе. Господин хозяин ада пылает, плавится под ладонью раскалённая кожа, облокотившись одной рукой о пол, нависая ворохом светлых волос, голодным взглядом голубых глаз, Лотти оглаживает вздымающуюся грудь, пересчитывает ребра, наклоняется, чтобы впечатать пару поцелуев на животе, спускаясь ниже. С застежкой на ремне художница возится дольше желаемого, с трудом соображая, как её отстегнуть, но выдыхает шумно, справившись с задачей. Пуговица. Замок. Позволял ли Элвин хоть раз кому-то себя раздевать? Рывком девчонка тянет штаны ниже, решительная юная нимфа, кусает обветрившиеся губы. Прижать запястья Майера к полу – удовольствие не из слабых, словно аллюзия на ситуацию в допросной, бежит электричество по спине, Лотти усаживается на мужчину сверху, мучительно близко, жарко, влажно, но все же отделяемые друг от друга двумя слоями тонкой ткани. Голову ведет, девчонка прикрывает глаза, прислушиваясь к каждому натянутому нерву в своем теле, к сосредоточению жару внизу живота, болезненному ощущению упирающегося члена между ног. Сердце колотится бешено, словно не к этому все шло, словно не этого хотела. Чужие руки вновь на свободе, отвлекается, чтобы совладать с застежкой у себя на спине, поднимается на не гнущихся ногах, стягивая поспешно последний элемент одежды с себя.

Снимать с офицера белье до конца нет смысла, Лотти спешит, дрожат пальцы погружаемые в девичий рот, влага переливается, бликует в полутьме, неотрывно следит за своими действиями художница, сглатывая судорожно прикасаясь влажными пальцами к головке, очерчивая круг медленно, с нажимом. В груди неясное душное ликование, граничившие с сумасшествием, Шарлотта вновь перекидывает ногу через мужчину, усаживаясь на Майера сверху, лишь скользя по основанию члена, вглядываясь в сумраке ночи в лицо Элвина тревожно. Нравилось ли? Или это все хмель ударивший в голову? Девчонка наклоняется, чтобы впиться терпким поцелуев в эти губы, чтобы не застонать предательски, насаживаясь на достоинство господина хозяина ада. – Пожалуйста, нежнее… - Лотти кусает губы, шепчет сбивчиво, стараясь привыкнуть к ощущениям, выпрямляется, упираясь ладонями в мужскую грудь, выдыхает громко от легкого движения, инстинктивно пытаясь найти положение удобнее. Качнулись мягко бедра, и вторит сладкий женский стон в тишине дома.

Беззаботное наслаждение приходило с еще не уверенными солнечными лучами. За окном рдеет утро, проникает в комнату свежим воздухом из приоткрытого окна, теплом весеннего солнца, трелями пичуг, что поселились где-то совсем рядом с домом. Шарлотта нежится, вытягивая поочередно руки, ноги из под теплого пледа, прислушивается к тишине дома, к тикающим часам, к приятной усталости в теле. Сквозь сон художница помнит пробуждение Майера, стремительные попытки собраться, придержав плед на груди, Лотти приподнимается на локте, чтобы рассмотреть место встречи, одежда разметалась по округе, от того Элвину пришлось рычать, выуживая то один, то другой предмет гардероба. Потом перенес её на диван, Лотти переводит взгляд на подушку, что обнимала во сне еще десять минут назад, стараясь вспомнить, что было дальше. Сквозь пелену теплой дремоты, девчонка старалась быть грозной, прошептав мужчине: «Майер, решишь сбежать, я тебя даже из под земли достану», оставляя короткий крепкий поцелуй на губах господина хозяина ада, как свидетельство серьезности намеренностей. С Лотти станется прогуляться в ад и обратно, проскачет все семь кругов ада, замучает вопросами пограничных демонов, но своего добьется. На часах седьмой час. Еще бы спать и спать, до пробуждения на учебу было так далеко, но Шарлотта не может уснуть, тревожится вопросами, что не имели смысла ночью, но с наступление рассвета обрели вес. Что это было? И как теперь жить?

На теле еще горят следы прикосновений Элвина, на плечах и в волосах его запах, чудится теплое дыхание на затылке. Реальность неумолима, двигается безразлично к людским страстям дальше, отмеряя ход времени боем старинных часов, Лотти спешит, подставляет лицо горячей воде, смывая признаки совершенного преступления, сушит волосы и выбирает платье, чтобы отправиться на учебу. Собирает разбросанную по гостиной одежду скоро, отправляя испорченную футболку в мусор и обнаружив предмет мужского белья, забившегося под комод. Как? И зачем? И в чем пошел Майер? Шарлотта прикрывает ладонью лицо, останавливаясь на мгновение, даже не пытаясь определить этот бешенный коктейль в душе: смущение, злость, смех, нежность, щеки пылали. Эл мог быть нежным, заботливым, мягким и при этом таким сильным, мог глупо совсем по-мальчишески шутить, вызывая светлую улыбку, и при этом был мужчиной по более многих серьёзных мужиков. Как всего этого можно было просто не замечать? Не восхищаться? Лотти оглядывалась на людей, спешащих на работу, кивала в знак приветствия знакомым и недоумевала. Элвина Майера считали веселым парнем, что всегда подставит другу плечо, справедливым и жестоким в вопросах работы, но что знали о нем, как о человеке? Всегда в границах дозволенного, скрывался за формой полицейского, не позволяя себе ничего лишнего. Что происходило за закрытыми дверями этого дома? Весь город знал, что жена Майера мучается наркотической зависимостью, подрастает дочь. Никто не говорил открыто, но каждый подозревал, наблюдая, как Элвин напивается в баре не от хорошей жизни. С легкой руки до выяснения обстоятельств трусы отправились в ящик комода.

Учеба давалась Чарли легко, живой и подвижный ум голодно искал источник вдохновения, нового знания, от того темы проглатывались одна за другой. Студентка все еще была пасторской дочкой, все еще носила только платья и юбки, но теперь могла потратить честно заработанные деньги на одежду чуть лучше, чем раньше. Расцвела, словно подснежники на прогалине в лесу, тянулась к солнцу и отогревала людей рядом с собой. Длинное шерстяное платье в пол, темно синяя клетка, сумка на плечо, девчонка нетерпеливо теребила кончик пшеничной косы, рассматривая плакаты на стене у кабинета гинекологии в больнице и дожидаясь приема. От господина хозяина ада вестей не было, лишь вечером в больнице, уже идя на улицу, Шарлотта увидела по обыкновению одинокую Бев, что возилась на стульях в коридоре. В этом маленьком городе многие имели несчастливое детство, но отчего-то упорно продолжали порочный круг, калеча своих собственных детей, прорастая семенами боли в следующем поколении. Лотти стояла в нерешительности, зная, что люди не меняются по щелчку пальцев, что за этот поступок придется заплатить собственным счастьем, что Элвин будет в ярости, но не могла оставить ребенка наедине с криками отца где-то совсем рядом. Присев рядом с малышкой, Шарлотта улыбается, справляясь о настроение, увлекая девчушку разговором, доставая, словно сокровища, из сумки блокнот, карандаши. Художница сворачивает из бумаги слона, кенгуру, лесу, зайца и оленя, рассказывает о животных, помогает вытащить карандаши, чтобы раскрасить мех животным. Это не исправит ситуацию, но отведет сегодня взгляд ребенка от ярости отца, Шарлотта проводит ладонью по спине малышки, ободряя улыбкой, прощается скромно. В приемной сидит слишком строгая медсестра, но Лотти знает, как получить нужную информацию, обращаясь к пожилой леди, что ждет приема уже сорок минут, не сильно переживая по поводу задержки. Передоз. Дочка четырех лет сама вызвала скорую. Хорошо, что сосед не спал. Отец опять пил.

Просто идти казалось самым правильным решением, пересекать город от одной границы к другой, метаться в провинциальной ловушке, чтобы все же вернутся домой. Шарлотта клялась всем святым, что никогда не будет больше плакать, что этот мир больше не сможет ранить, но вид одинокого ребенка в коридорах рвал сердце. Зажимая рот, всхлипывая от боли, девчонка обессиленно осела на ступеньках веранды, потерянно вглядываясь в пробуждающуюся после долгой зимы природу. Какая исключительная жестокость в этой красоте! Дети никогда не должны чувствовать себя брошенными, не должны были заботиться о родителях так рано, познавая суровую реальность мира, не должны привыкать к злобе и бессилию с малых лет. Это удел взрослых. Соседка, приехавшая с отдыха, увлекает в объятия, старается успокоить, перебирая светлые пряди, шепчет что-то обнадеживающее. Это все тот твой подлец, да? Горькие, крупные слезы, что катятся по раскрасневшимся щекам невозможно остановить, и Лотти малодушно кивает, не имея ни сил, ни желания, ни права рассказывать о произошедшем, утыкаясь в женское плечо. Такой хороший, что подлец. Дни тянутся один за другим, в понедельник Шарлотта сказалась больной, не пошла на учебу, проводя большую часть времени в саду, рассматривая небо, увлекаясь книгой. Нужно было что-то делать, куда-то бежать и стремиться, но художница запнулась, застряла, потонула в тишине того больничного коридора, все еще слыша раскатистый голос Майера. Прихоть одной избалованной девчонки могла лишить другую ни в чем не повинную девочку всего: матери, семьи и собственной жизни. Что случись, если бы сосед не заметил неладное? Что было, если бы малышка не сообразила вызвать медиков? Слишком много счастливого случая было в этой ситуации и так очевидна первопричина произошедшего. Куртку нужно было вернуть, но Лотти не могла решиться, затягивая и откладывая решение. Если накинуть куртку офицера на плечи, было тепло и спокойно, и находились силы, чтобы отступиться. Шарлотта сидит на ступеньках веранды, перелистывая, даже не читая, книгу и облокачиваясь виском о деревянные периллы.

Как за пару дней жизнь могла так разительно измениться? Ломались священные клятвы, вскрывались потаенные страхи, вспыхивали костры чувственного влечения, господин хозяин ада сделал лишь шаг в её сторону, обратил внимание, а мир идет крахом. Шарлотта не могла объяснить природу своих реакций, почему так больно отказаться от казалось бы всего лишь случайного секса. В голове вновь пожар, стоит лишь подумать, как пылают щеки, тянет низ живота, выдавая греховность пасторской дочки. Это было неизбежное наказание. Расплата за каждый сорванный стон, за каждый лишний удар сердца, за каждый страстный поцелуй, потонувший в ночи. Шаги Элвина отдаются ударами тупой боли в груди, втаптывая гордость девчонки все глубже, заставляя дрожать от осознания неизбежности собственных слов, от безысходности. Есть ли лечение от зависимости по человеку? Сможет ли однажды спокойно пройти мимо? Чтобы предательски не дрогнуло сердце. Чтобы взгляд не утонул в этих жгучих серых глазах. Офицер молчит, присаживаясь рядом, и Лотти хочется выть, сжимать зубы упрямо, чтобы удержать руку от ласки, от невыразимой нежности. Эл был просто человеком, уставшим, расстроенным, разбитым и таким родным, усталым мужчиной, которому нужно было так немного. Лишь каплю душевной теплоты.

- Эл, - юная Рид собирается с мыслями, не в состояние посчитать, сколько просидели на ступеньках веранды в тишине, под стрекотом кузнечиков по кустам, шелестом ветра в листве. – Ты – все, о чем я просила этот мир. В отчаянье я даже молилась, чтобы однажды понравиться тебе. Лишь на мгновение оказаться тебе нужной. – Слова срываются с губ девчонки поспешно, сбивчиво, Шарлотта смотрит перед собой, не видя сада, задыхается от волнения и боли. Полгода постылой пытки, удары и крики в допросной, опасность – ничто не отбивало у художницы желания идти до конца, ничто не пугало. – Быть с тобой безумно сладко. Это не может сравниться даже с самой смелой моей фантазией. – Девчонка лишь взглядом просит, молит не прерывать, дать возможность высказаться, довести ломкую мысль до конца. И если бы Майер вспылил, накричал, не пришел, оттолкнуть было бы намного легче, передать куртку через кого-нибудь и никогда не приближаться больше. – Я не смогу так. Твоя дочь… - Шарлотта зажимает рот ладонью, пугаясь надломленности в собственном голосе, не в силах оторваться от глаз господина хозяина ада. Вспыли. Уйди. Кричи. Не позволяй привязываться. Не позволяй сопереживать или заботиться. Отталкивать желанного мужчину было так неразумно! Нужно было радоваться проблемам с женой, ликовать от обретенной власти, но Лотти лишь скулила в темноте, даже не смея думать договариваться с совестью. Разве можно настолько сопереживать чужому ребенку? Ставить благополучие не своего дитя выше личного счастья. Думать о ребенке женщины, что не смогла по достоинству оценить мужчину рядом. Шарлотта путалась в своих чувствах, разрываемая между страстным желанием приникнуть к губам Майера в попытке хотя бы на мгновение умалить боль, залатать, по животному вылизать каждую рану, и неясным беспокойством о покинутом ребенке. Позволить Элвину приходить, оставить подле себе, значило отобрать у Бев единственного защитника перед наркотическими загулами матери, перед жестокостью этого мира.

Лотти не могла сдержать слез, зажимая по привычке рот, слабость была не в чести в семье пастыря Рид, девчонка поднимается на ноги, уходит на веранду, чтобы оттереть предательски выступившие слезы на глазах. – Прости. Я не могу. Все, что угодно, но не отбирать у ребёнка отца. – Безрассудное желание защищать детей, граничившее с помешательством, - одна из слабостей женщин, что делало их значительно слабее мужчин. Может, Майер-старший и не ошибался, понося весь женский род. Шарлотта снимает тяжелую куртку с плеч, стараясь совладать с излишней эмоциональностью, но мысль, что однажды такое может повториться, вызывала почти физическое отторжение. – Я себе никогда не прощу произошедшего. – Лотти протягивает куртку, чтобы офицер мог её беспрепятственно забрать. На сердце тяжко, душно и так хочется кричать от потери, наблюдая движение самолично занесенного топора.

Рассказ Элвина дается каждому с трудом. Шарлотта скрылась от бури в тени крохотной веранды, облокотившись о  перилла и вглядываясь в буйно разросшийся сад, которому не хватало ухода. Взгляд невидяще движется по периметру, но всем своим существом девчонка была на кончике этой тлеющей сигареты, вслушиваясь в каждое слово Майера. Сравнение с женой неприятно ранит, Лотти инстинктивно опускает глаза в попытке скрыть боль, но этого и не нужно было, Эл вещал без потребности реакций, монологом, медленно продвигаясь по истории своей жизни, скармливая художнице ложку за ложкой, по капле яда, истирает возможность в будущем сойти за незнакомца. Собственное имя заставляет пристально смотреть в спину офицера, напрягая слух сильнее и сжимая зубы от протеста, девчонка предпочитает не перебивать, шумно выдохнув. Майер и не знает, насколько он хорош! Боги, пошлите терпения с этим невозможным мужчиной. Лотти делает несколько шагов по крыльцу, запрокинув голову и прикрывая глаза, в попытке договориться с зачастившим сердцем. В пару шагов девчонка доходит до лестницы, присаживаясь на корточки, чтобы мягко сжать мужское плечо, стискивая зубы, почти физически ощущая боль, с которой говорил Элвин, не в силах оградиться от его трагедии, остаться безучастной. Голос подводит и дрожит рука, с зажатой сигаретой. Шарлотта и не думает убирать ладонь с чужого плеча, борясь с въедливым желанием уткнуться носом в затылок, поцеловать. Заканчивается сигарета и рассказ, Лотти поднимается на ноги, удобнее перекладывая тяжелую куртку на локте, всматриваясь в лицо господина хозяина ада. Такой рассказ оставляет за слушателем объективное право устроить истерику, выгнать рассказчика на улицу без права обелить свое имя, впрочем, как и её попытка взять всю ответственность за ситуацию на себя. Художница внимательно следит за передвижениями мужчина, облокачивается спиной о дверной проем, запрокидывает голову по желанию Эла, но медлит с ответами, растворяясь в поцелуе. И по обыкновению девчонка отвечает на поцелуй требовательно, пылко, но тягуче, коснувшись свободной рукой пряжки на мужских штанах, сжимая, не в силах отпустить от себя.

- Майер, - Шарлотта отвлекается от сводящих с ума губ, оставаясь все еще дико близко, вглядываясь в глаза без тени улыбки. Не психанул же, не ушел и с пониманием отнесся к её переживаниям, - Лотти тонет во взгляде, шершаво, с наслаждением прокатав на языке Его фамилию, с тайным вызовом, просьбой и упрямством. – Я не твоя жена. Я не Фрида. – Девичьи пальцы все еще сжимают пряжку на штанах, не позволяя и на сантиметр отодвинуться, ревностно притягивая ближе, девчонка сжимает зубы, примиряясь к словам. – Со мной у тебя не получится без любви, тепла и даже секса. – Гулко бьется сердце, больно, но с тайной радостью от того, что Майер останется в её жизни, с ликованием от того, что совесть осталась не потревоженной. И не поддаться соблазну впиваться после каждой фразы в губы господина хозяина ада просто невозможно, Лотти целуется голодно, жадно, словно целая вечность прошла, привстает на носочках, чтобы оказаться ближе, и уже вплотную прижимается рукой вцепившейся в ремень к себе, скорее мешая близости, нежели удерживая. – Ты прекрасный человек. Ты заботливый, терпеливый, мудрый и постоянно меня защищаешь. – Шарлотта не позволяет уйти, увильнуть, всматриваясь в глаза мужчины. – Спасибо. – Голос тише, интимнее. Слишком лично. Уткнувшись на мгновение в щеку Эла, но все же вновь заглядывая в глаза. - Я тебя из под земли достану. – Художница мягко улыбается, кроется благосклонность в голубых глазах.  – Про великолепный ум, атлетическое тело и большой член говорить нет смысла? – Лотти шутит, чтобы офицер мог перевести дух. Определенно Элвин не привык к ласке, к комплиментам и каждый раз дико напрягался, не зная, то ли прятаться с непривычки, то ли остаться, притворившись камнем и послушать, что же ещё приятного девчонка скажет.

Слишком много уступок с каждой стороны. Беги, иначе будет больно и страшно. Спасайся, чтобы не потонуть в обилие пламенных чувств. Если в этом был злой, тайный вселенский умысел, то Шарлотта его не видела, восторженно наблюдая, как офицер нависает над ней, утягивает в кольцо теплых руку все крепче, загоняет в угол крохотной веранды. Лотти кусает губы азартно, вглядываясь в пламя серых глаз. За каждым смазанным признанием крылись свои причины, за каждой неловкой шуткой и словом, брошенным невпопад. Обретя невиданную ранее власть, художница боялась сделать мужчине больно, быть не готовой ответить взаимностью или теплотой, не хотела обмануться поспешными обещаниями. Лотти боялась признать, что рядом с Элвином становилась сильнее, увереннее, но восприимчивее к словам, действиям самого господина хозяина ада. Лишь его рука могла ранить. Шарлотта делает короткие шаги назад под напором требовательных поцелуев, слов, взглядов, чувственных поглаживаний, Эл ластится голодным зверем, вьется рядом, прижимает к себе с полным правом. И было в этом что-то безумно теплое! Девчонка улыбается сквозь поцелуи, укладывая куртку на перила, чтобы освободить вторую руку, коротко мазнув теплой ладонью под футболкой, пальцами по щеке. Миг! И перед глазами уже не полыхающий взгляд господина хозяина ада, а лишь дальний угол сада, Лотти тихонько всхлипывает от каждого влажного поцелуя оставленного на спине, выгибается, подставляясь, тянется плечами дальше, чтобы Майер не вздумал останавливаться.

- Каждый раз, когда ты приближаешься ко мне, мое сердце начинает учащенное биться. Словно в клетку с диким зверем бросили. – Художница шепчет распалено, затравленно, слова тонут признаниями на грани слышимости. И раз Майер собственнически отобрал право на взгляд, на прикосновения и даже на контроль, Шарлотте оставалось только говорить, обжигая невидящим взором дерево поодаль, выгибаться, подставляя разгоряченный лоб дуновению слабого ветра. – Твои руки обжигают. – Девчонка поспешно втягивает воздух в легкие, задыхаясь от поцелуев меж лопаток, прикосновения по линии позвоночника отдавались в юном теле особым трепетом. – И кожа пылает еще не меньше суток. – Удивительная точность в спутанном сознании. Но разве касания Майера можно было забыть? Не заметить? Истереть ледяным душем? Лотти сглатывает, прислушивается к прикосновениям, не дергается послушно, но все же открывает глаза, полные огня, желаний, оборачивается, чтобы лишь на мгновение поймать взгляд Эла. – Мне нравится чувствовать, как твой член упирается в меня. - С придыханием, с провокацией, с чертовщиной в голове и взгляде, Шарлотта дразнилась, выдумывая способ шлепнуть офицера, даже лишённая взгляда и рук. Явственно ощущать нарастающее желание Элвина было опьяняюще, разумный, думающей головой наперед офицер не мог контролировать собственное тело, что выдавало все низкие позывы с потрохами. – Меня это заводит.